Забытые сказки

Еще чуть-чуть

Синди украдкой глянула на огромный резной циферблат, висевший над входом в парадный зал. Минутная стрелка смотрела строго вниз, в то время как часовая была на полпути между одиннадцатью и двенадцатью. Пора делать ноги. Ладно, еще чуть-чуть можно и потанцевать, неизвестно, когда еще раз представится такая возможность. В конце концов, накануне она вернулась домой чуть раньше времени и очень жалела о тех трех-четырех минутах, которые она могла бы провести там, среди света, блеска и музыки, а не в своем грязном углу около печки.

Девушка решительно выкинула мысли о времени из головы, пообещав себе, что как только закончится вальс – она сразу же откланяется. Ах, как легко порхала она по дворцовому паркету, как радостно сияли носки хрустальных туфелек, то и дело кокетливо выглядывающие из-под подола роскошного платья. Взгляды всех присутствующих обращались к ней, когда они с принцем проносились мимо в вихре танца, а она сама ловила свое отражение в зеркалах и едва сдерживала торжествующую улыбку. Нельзя выглядеть гордячкой, девице полагается быть милой и скромной, фея-крестная намертво вбила эту премудрость ей в голову.

Вальс сменился кадрилью, кадриль - мазуркой. «Ну, всего пару минуточек»,- еще раз пообещала себе девушка, и в этот момент часы начали отбивать полночь, с каждым ударом роняя тяжелый камень ей на сердце. Донн-донн-донн…

***

Будто споткнувшись, принц резко остановился в центре зала, обнаружив в своих руках не принцессу, которой уже твердо решил подарить свое сердце и титул, а маленькую замарашку. Остальные пары, заметив неладное, прекращали кружиться одна за другой, постепенно образовав вокруг Синди и брезгливо пятящегося от нее принца плотное кольцо. Музыка сначала расстроилась, а потом и вовсе умолкла: скрипачи и флейтисты опустили свои инструменты и пялились с балкона на девку в грязном чепце и штопаном платье из мешковины, невесть как пробравшуюся на бал.

В первом ряду зрителей Синди заметила сводных сестриц, изо всех сил делавших вид, что они знать не знают эту нищенку. Мачеха с отцом и вовсе сочли за лучшее раствориться где-то в пространстве, чтобы никому в голову не могло придти, что они как-то причастны к этому вопиющему случаю нарушения всех мыслимых законов этикета.

- Так… - глубокомысленно произнес принц и снова растерянно умолк. В наступившей тишине было слышно, как где-то под потолком жужжит муха, еще один нелегал на этом празднике жизни. «Суд. Каторга. Расстрел!» - пронеслось в голове у девушки. Даже если и правду сказать – семейка открестится, объявят сумасшедшей. А коли поверят да им отдадут, то лучше и впрямь расстрел, чем наказание, которое придумает затейница-мачеха.

Еще раз медленно оглядев столпившихся, она заметила брешь в кольце и, не раздумывая, кинулась в нее. Отпихнула локтем какую-то пожилую даму, двинула носком туфельки по голени стоявшему рядом с ней кавалеру, и вот она уже бежала к выходу из зала. Почтенная публика была настолько ошарашена случившимся, совершенно не вписывавшимся в ее картину мира, что никто даже не попытался остановить беглянку. Девушка беспрепятственно пронеслась по короткому коридорчику, потом вниз по лестнице и покинула сияющий огнями дворец.

На улице моросил холодный осенний дождик. Синди первым делом зашвырнула туфельки куда-то в кусты. Бежать в них было все равно неудобно, а смысла бросать одну на лестнице, прихватив другую с собой, как советовала все та же фея-крестная, уже не было.

Промчавшись через ярко освещенный парк, она оглянулась, но погони по-прежнему не увидела. Немного успокоившись, она перешла на шаг и нырнула в темноту за воротами. Стражники не обратили на нее никакого внимания.

Синди брела по дороге, раздумывая, куда бы ей отправиться. Путь домой был явно заказан. «Интересно, а где у нас фея-крестная вообще обретается?» - размышляла она, - «вот ведь, столько лет – а даже на чай ни разу не пригласила. Конечно, стыдно ей, поди, с замарашкой-то якшаться. Так, поколдовала пару раз, для успокоения совести, крестная все-таки, а дальше все сама».

Погрузившись в свои невеселые мысли, девушка в последний момент заметила выехавшую из темноты карету и попыталась отпрыгнуть в сторону. Кучер резко дернул поводья, чтобы заставить лошадей объехать дурную девку, возникшую будто из ниоткуда, карету немного занесло, и сильный удар отбросил Синди на обочину.

***

Королевский кондитер, сидевший в карете в обнимку с огромным тортом, был недоволен внезапной остановкой. Будучи лучшим кондитером в этой части света, он позволял себе маленькие слабости, на которые во дворце закрывали глаза ради его талантов. Например, он отказывался готовить на дворцовой кухне, считая, что тамошние условия не подходят для создания его кремовых шедевров, поскольку негоже им пропитываться запахами жаркого из зайца, запеченной рыбы и тушеных овощей. Поэтому он творил их исключительно у себя дома и доставлял всегда самолично и всегда в самый последний момент.

Когда кучер доложил ему, в чем дело, кондитер, кое-как выбравшись из кареты, подошел взглянуть на девушку, лежащую на обочине. Она была недурна собой, хоть и нищенка. И вроде бы девица была цела, просто потеряла сознание. У кондитера, несмотря на заскоки, все же было немного совести, и она не позволила ему бросить эту убогонькую под дождем. Поворчав, он приказал кучеру погрузить ее в карету, благо, девушка была достаточно миниатюрна, чтобы ее можно было уложить на просторное сиденье, не задев торт, и они продолжили свой путь во дворец. Прибыв на место, кучер отнес замарашку прямиком на королевскую кухню, дабы ее привели в чувство, дали поесть и после отправили на все четыре стороны.

***

Когда Синди очнулась, она не сразу поняла, где она. Темный угол у печи, старенький соломенный тюфяк – было похоже на ее обычное утреннее пробуждение в отчем доме. Но, оглядевшись, девушка поняла, что хоть это и кухня – она куда больше, чем та, к которой она привыкла. «О нет!» - Синди осознала, что это место не может быть ничем иным, как королевской кухней. В этот предутренний час, когда бал окончился, помещение было совершенно пустым, в суматохе слуги и повара о ней просто забыли, да и кому какое дело до посторонней девицы, которую зачем-то притащили к ним, будто им своих забот не хватает.