Зачет

Зачет

1.

Порывистый ветер рвал остатки листьев на дереве, промозглая сырость, которая казалось, пробирала до костей, окутала город. Сырой асфальт низкие свинцовые тучи, что отражаются в осенних лужах. Как хорошо, что он уже в теплой аудитории.

Иван отвлекся от созерцания природы за окном и обратил свой взор на студентку, сидящую перед ним. Девушка отчаянно пыталась доказать, что она знает, о чем говорит. Но выходило очень туго, коряво и неправдоподобно. Мужчина начал выходить из себя. За девять лет практики он видел многое, но современная молодежь не уставала его удивлять.

Казалось, они скоро совсем говорить перестанут, общаясь смайликами и словами, суть которых и сами толком не понимают. Такое чувство, что они оставили свои мозги в «яблоке», и в голове теперь просто гуляет ветер, и катает перекати-поле. Преподаватель тяжело вздохнул и взглянул мрачно на студентку. А ведь это третий курс!

Лично ему всего тридцать семь, и он за это время достаточно продвинулся в собственном развитии. Защитил докторскую по археологии, имеет ученую степень, и все еще занимается активным поиском захоронений артефактов. Он изучил массу литературы, прежде чем смог стать настоящим профессионалом в своем деле. А сколько облазил подвалов и ям? Вообще не счесть. Сколько артефактов открыл?

Примерно процент из современного исторического наследия. И что получает сейчас? Группку детей, которые не хотят думать своей голове. Как, к примеру, эта студентка. Свои работы вне аудитории она выполняла на отлично, но когда дело доходило до ответа перед ним.
- Виктория, вы уверены, что готовы?

- Я да… да, Иван Сергеевич, - смущается студентка, едва не вздрогнув от звука его голоса в пустой аудитории.
Девушка обладала необыкновенным взглядом голубых глаз. И пока она молчала, казалось, в них плещется что-то большее, чем желание полакомиться «филадельфией» с подругами. Как все современные девушки, Вика выглядела ухоженной. Каштановые волосы мягкими волнами обрамляли миловидное лицо, острые скулы, чувственный рот.

Современные студентки – словно сходят со страниц глянцевых журналов. Но, по сути, остаются такой же картинкой. С ними не о чем говорить. Поэтому преподавателя не подкупала внешняя привлекательность, непристойные наряды, или блеск глаз. Да и студентки его не привлекли. Девушки на его факультете, как правило, учились, чтобы убить время до замужества. Поэтому он относился к ним более чем снисходительно.

От пристального взгляда, Вика смутилась окончательно и опустила глаза. Иван понял свою ошибку, и снова вздохнул, потеряв терпение и так и не дождавшись от нее ответа, проговорил:
- Ну что ж, Самсонова, завтра на пересдачу. Я тут буду допоздна, в этой аудитории. С полудня. Как будешь готова, приходи. И хватит тратить мое время.

Иван нагло врал. Он не собирался находиться тут долго, потому что у его сестры завтра день рождения. Она пригласит своих подруг, которые будут «сталкерить» его весь вечер, а потом еще и будет расспрашивать, кто из них ему понравился больше, словно он девица на выданье!
- Это повлияет на мою оценку? – вторгается в его мысли Самсонова.
- Вы же знаете прекрасно, что «неуд» в зачетку не ставится. Можете идти.

Вика бросила последний грустный взгляд на профессора Лугового, и виновато склонив голову, собрала свои записи со стола и побрела к двери.

Впервые она не могла сдать зачет. Ведь даже не экзамен! Но когда препод смотрел на нее так насмешливо и надменно, она терялась. Мысли разбегались, и Вике казалось, что она ничего не знает. Но она знала! И это было самым обидным.
С первого курса девчонки в их группы старались понравиться Ивану Сергеевичу, хотя тот и повода никогда не подавал. Был строгим, педантичным, надменным заучкой, сухарем и букой. Типичный «задрот» которого в школе не любили. Иначе, чего он такой зануда? Впрочем, препод выглядел хорошо, этого не отнять. Гладко выбрит, причесан, хорошо пах.

Анька, подруга Вики, буквально сохла по Луговому, мечтая однажды стать его женой. Но профессор удачно обходил расставленные Аней ловушки, оставаясь в своем амплуа и держа приличную дистанцию между собой и студентами. Настолько приличную, что даже сейчас, когда она уходила последней по длинным пустым коридорам, ни у кого бы не возникло сомнений в праведности происходящего.

Женская часть электората тоже пробовала свои силы. Но все же, за профессором Луговым установилась определенная репутация. Он неприступен. Понять, что же с ним не так, Вика и не пыталась. Ей вообще было мало интересно то, за что бились главные хищницы Института. Самсоновой просто хотелось закрыть этот дурацкий зачет и больше не сталкиваться с этим человеком.

В коридоре, на выходе из корпуса Вику поджидала Анька.
- Ну что? – взволнованно спросила она, сжав ледяные руки Самсоновой в своих.
- Опять провалила. Сказал, завтра пересдача.
- Ах ты хитрюга! – сощурила свои глаза Анька, и ущипнула Вику за щеку, - Все же решила попробовать?!
- Эй! – возмутилась девушка, прижав руку к щеке, оскорблённая подобным панибратским отношением, - Что попробовать?
- Ой, не строй из себя принцессу, Самсонова. Препода подцепить!
Вика фыркнула устало и, кинув бретельку сумки на плечо, побрела на выход.
- Его не очень то подцепишь. Он уже третий раз мне зачет переносит, магарыч что ли ему принести?
Анька семенит рядом, что-то клацая в сотовом.
- Не, он не берет. Ленка из сто пятьдесят шестой группы звала его в ресторан, а Катька коньяк дарила. От всего отказался. Кстати, вкусный был.
- Кто?
- Коньяк же, ну!
- А, - протянула Вика, под смех подруги, - Ладно, пошли. Тоже бы выпить не отказалась, кстати.
- Ну, давай заедем в магазин, купим.
Девчонки двинули на выход из Института, пока их голоса не стихли в коридоре.


На зачет Вика собиралась тщательно. Конечно, прошлым вечером она не притронулась к конспектам. Они с Анькой напились коньяка с колой и их видели в трех караоке клубах этой ночью.
Поэтому сегодня пришлось постараться, что бы выглядеть нормально. Массаж роликовым аппликатором, аспирин внутрь, охлаждающая маска, бодрящая маска, омолаживающая маска. Она стояла у выхода из квартиры и смотрела на свое отражение, понимая, что кажется, ничего ей не помогло. Одета студентка была скромно и даже по-пуритански - белая рубашка, юбка до колен, пальто. Да, в двадцать лет похмелье переносится проще. Но все же, глаза опухшие, и даже духи не перебивают легкий флер вчерашнего веселья.
Ой, да и плевать. Пусть он знает, что у нее есть личная жизнь, не то, что у него!