Загадка дерева на холме

Глава 1.

1700 год
Я слышу тяжёлые шаги над головой. Закрываю уши брата руками, прислоняя лицом к своему плечу, чтобы он не слышал весь этот ужас. Он пытается освободиться от моей хватки, но я держу крепко. Лишь бы он не услышал, о чем говорят наверху. Ему уже десять и он прекрасно всё понимает. По моим щекам текут слёзы, но я стараюсь не издавать ни звука. Наверху что-то с грохотом падает и я понимаю, что это мама пытается убежать от своих мучителей.
Баюкая брата, пытаюсь вжаться как можно сильнее в стену погреба нашего дома. Если не знать где, найти в него люк невозможно, а наверху уже вовсю идёт расправа. Три голоса сливаются, воедино требуя признать связь с нечистым, покаяться и просить «очищения души».
Утром наш город облетела страшная новость. Лучший сапожник города, отец двоих детей был признан виновным в колдовстве. Его привязали к дереву и долго пытали, после чего, просто забили камнями, а уже к вечеру этого же дня мародёры стояли на пороге нашего дома.
Наш отец честно трудился, чтобы прокормить семью. Всё шло хорошо пока однажды, он не забыл свой обед на столе и маме пришлось отнести его ему в лавку. Там её и приметил богач, тот, что из господ. Больше двух месяцев он ходил в её травяную лавку, но каждый раз она просила его больше не приходить, ведь она приличная замужняя дама, мать двоих детей.
В один из таких дней богач сорвался. Начал кричать и бить маму, потому что она не отвечала ему взаимностью, а вечером уже отец избил негодяя до переломов костей.
С того дня, по городу медленно начали расползаться слухи о том, что вся наша семья проклята. Что мать поклоняется сатане, а отец, прежде чем изготовить новую пару обуви, приносит ритуальное жертвоприношение. Из-за таких слухов заказов становилось всё меньше, а страх к нашей семье нарастал всё больше. Усугубляло всё и место где мы жили. Старый дом на болоте, что достался отцу от родителей. Он находился вдалеке от нашего поселения и был таким пугающе старым, что неудивительно, что его принимали за прибежище нечистой силы.
Я услышала крик. Мама кричала, что они могут убить её, только пусть не трогают нас. Стараясь не поддаваться панике, я ждала, когда всё закончится, чтобы суметь убежать из этого ада. По звуку, было похоже, что её тащат по деревянному полу к выходу. Я бы давно выбралась из своего убежища, попытавшись её спасти, если бы не брат. Я должна уберечь его.
Вдруг дверь захлопнулась с тяжёлым скрипом и стало так тихо, что было слышно как капает дождь за окном. Усадив брата, я велела ему не выходить, пока я не приду и не заберу его.
Открыв дверцу люка, я вижу пустую комнату, глазам сложно привыкнуть к свету лучины после кромешной темноты, но тут меня хватают за волосы и тащат к выходу. Я пытаюсь вырваться, но сильные руки держат крепко и когда, наконец, мы выходим из нашей лачуги, моим глазам предстаёт страшная картина.
Вокруг нашего дома собралась толпа из двадцати человек. Мать держать трое. Она спокойна, но только до тех пор, пока не видит, как меня тащат к дубу у нашего дома. Упав на колени, она просит отпустить меня, согласившись выполнить любую волю. В середину, вышел тот, что пытался завладеть мамой. Он широко улыбался толпе, гнусно мне подмигнув.
— Граждане, все мы видим ведьму в отчаянии. Она искусная лгунья и видно хочет уберечь дитя дьявола. Нам нужно избавитсья от этой обузы, а потом заняться самой ведьмой.
В этот момент дверь старой лачуги отворилась в третий раз. Крепко удерживая за руку, огромный громила вёл моего брата. Хоть он и пытался вырваться, но что мог сделать ребёнок в отношении силача.
Я не слышала, а словно почувствовала, как закричала мама.
— Повесить их на её глазах. Пусть видит, что тёмные силы не всесильны, — вещал мерзавец, которому не удалось заполучить нашу мать.
Я видела, как толпа замешкалась. Никто не хотел брать такой груз на душу. Оно и понятно…
Вот стоит пекарь, с его дочерью мы вместе росли, а та милая пожилая дама, что стояла позади всех нередко просила привезти лечебные травы прямо домой. С одними мы были близки, с другими лишь здоровались поутру, но каждый знал нашу травяную лавку, с мазями и настойками, заходя почти ежедневно. Но все они были тут.
В этот момент я чётко поняла, что никого из них никогда не прощу.
— Ну что же вы стоите? Не видите, как они одурманивают ваш разум? Повесить! — громкий голос расходился всё сильнее.
Прошептав: « Прости господи» старый рыбак накинул петлю на шею моего брата и перекинув верёвку через ветку резко дёрнул.
В моей голове раздался хруст костей. Я не слышала, как кричала мать, не слышала гула толпы, в ушах звенел только хруст костей. Маленькое тело безжизненно повисло прямо у меня перед глазами.
Наконец, я услышала крик и только через минуту поняла, что он мой собственный. По щекам уже давно катились горячие слёзы, но словно не замечая петли, уже наброшенной на мою собственную шею я лишь прошептала:
—Вы все, будете прокляты!
Последнее что я увидела, мать, бледная как простынь, она упала на колени ни в силах стоять. Последнее что я поняла, она умерла в тот момент, когда шея моего брата сломалась от удушающей верёвки рыбака.
***
Наши дни.
Над городом сгущались сумерки. В это время вся ночная шушера вылезала из своего укрытия грозя неприятностями этому городу.
Грустно опустив голову вниз, я шагала в направлении старого кладбища. Там меня уже ждал Дариан – мой брат. Точнее сказать, мой сводный брат. Наши родители поженились, когда мне было пятнадцать, а брату двенадцать, а месяц спустя их нашли повешенными на том самом дереве, о котором ходят легенды нашего маленького городка.