Заклинатель Ветра, Заклинатель Дождя

Часть 1. Опальный заклинатель Ветра. Глава 1

Когда Лянь Чангшу впервые пришла к хижине опального принца Ветра, лил дождь.

Вода текла сквозь дырявую крышу, барабанила по доскам, пропитывала циновки.

Заклинательница Дождя лежала на крыше, закрыв самую большую дыру красным зонтом, и слушала негромкий голос Ли Шэйлиня.

– Когда ты нужен кому-то…

Заклинатель Ветра был не один. Его тихий и полный горечи голос сплетался с чьи-то старческим карканьем, тонул в чужих репликах, таял.

Подслушивать в таких условиях Лянь Чангшу было совершенно несподручно.

Закрыв зонт, Заклинательница Дождя вытащила заколку из прически и вытянулась на крыше, пропуская через себя силу водной стихии.

Дождь усилился, впитывая раздражение Лянь Чангшу.

– …спроси зачем, – пробормотал Шэйлинь, разглядывая опустевшую чашу. – Когда ты нужен кому-то, дагэ Шу, спроси зачем, а то попадешь впросак так же, как и старина Фэн.

Морщинистая, вся в пигментных пятнах рука потянулась, забрала чашу и вернула ее наполненной. Ли Шэйлинь принял ее обеими руками – левая чуть дрожала от усталости, правая плохо слушалась из-за травмы – и сделал глоток. Теплая волна поднялась от желудка и мягко омыла его измученное тело. Сил едва хватало на то, чтобы сидеть на циновке ровно и никуда не крениться. После тяжелой работы – бывший Принц Ветра весь день ремонтировал крышу в заброшенной хижине – ужасно хотелось спать. Свернуться на циновке под колыбельную неожиданно разыгравшейся бури, и задремать.

Но говорить хотелось тоже. Рассказывать. Что-то переливалось внутри и просило: расскажи-расскажи-расскажи.

Про службу в императорском дворце, про смерть брата и про нелепую, детскую влюбленность в его палача.

Глаза пожилого заклинателя («ты можешь называй меня «дагэ», почему нет – неужели я такой старый?») были полны сочувствия.

Они познакомились утром: заклинатель Шу проходил мимо хижины, увидел распластавшегося на крыше Шэйлиня и предложил помощь. К обеду они уже подружились, а к вечеру, когда разыгралась буря, распили припасенную заклинателем бутылку вина.

Дагэ Шу планировал уйти на рассвете, и, может, поэтому Заклинателю Ветра было так легко говорить.

Ну, и еще вино. Да. Он не пробовал его очень, очень давно.

Шэйлинь сделал еще один глоток, и заклинатель повторил его жест – двумя руками поднес чашу к губам.

Улыбнулся спокойно и мягко.

– Расскажи еще про друзей и близких, старина Фэн. В такую бурю это то, что нужно. Но не про тех, кого ты завел после изгнания, а про тех, которые были раньше.

– Если мы будем и дальше говорить про тех, кто был дорог мне до изгнания, – развеселился Шэйлинь, – То я буду продолжать ныть про Принцессу Дождя Ли Чангшу, и еще немного про господина Левого министра и его секретаря, Заклинателя Чернил. Но я не имел чести знать их долго – мы сошлись всего за пару месяцев до моего изгнания. А Чангшу мы уже обсудили, и вот мои последние слова про нее: когда ты нужен кому-то, спроси зачем. А то окажется, что единственный человек, которому ты нужен по-настоящему…

– Не считая родного брата.

– …нуждается в тебе как раз для того, чтобы к этому брату подобраться поближе. И знаешь, дагэ, это смешно, – он посмотрел в черные глаза заклинателя, спокойные и внимательные, и набрал воздуха в грудь, чтобы продолжить, – смешно, что Чангшу и правда нуждалась во мне. Она бы и в жизни не подобралась к моему брату, если бы не сошлась со мной.

Шэйлинь засмеялся, покачиваясь, и едва не пролил вино. Но удержался. В конце концов, рука была искалечена уже больше года.

Непогода снаружи, казалось, испугалась это тихого, невеселого смеха – рев бури затих.

Шэйлинь не хотел рассказывать.

Вместо него говорила боль.

– За десять лет моей службы во дворце никто не нуждался во мне – только в деньгах и в покровительстве моего брата. Я был для них пустозвоном, прожигателем жизни. А с Левым министром мы узнали друг друга позже. Знаешь, дагэ, где-то внутри… я ведь не верил, что это возможно. Что я могу быть действительно нужен кому-нибудь, кроме брата. Ха-ха, это ведь очень забавно, не так ли? И я, наверно, до сих пор благодарен за это принцессе Чагншу. Жаль только, что единственное настоящее в моей жизни было… таким.

Голос Шэйлиня прервался, и буря обрушилась на хижину с новой силой.

Заклинатель протянул руку и ласково коснулся его щеки.

Ли Шэйлинь встрепенулся:

– Ну, вот, дагэ, я опять ною. Зачем? Расскажи лучше ты. У тебя так славно получается, что на душе теплеет.

Гость рассказывал хорошо, но мало.

Пока они чинили крышу, пока ели маньтоу и пили вино, заклинатель Шу все больше расспрашивал Шэйлиня про его жизнь, про славное прошлое и горькое настоящее.

Шэйлинь не скрытничал – не видел смысла, ведь в прошлом году его история гремела на всю столицу.

Он был младшим братом Правого министра – повесой и прожигателем жизни, устроенным на «тепленькое» место в императорской канцелярии по родству. Шэйлинь работал на внутреннюю императорскую воздушную почту: документы и письма путешествовали внутри дворца по специальным трубкам, и каждое утро Принц Ветра заклинал ветер в трубках подчинять установленному порядку и разносить письма адресатам. Вечером он приходил, благодарил духов ветра за службу и освобождал от обязанностей. Занимало это в совокупность час.