Закона супротив.

Закона супротив.

Гаркана была лекаркой. Жила сторонённо от деревни, в лесной избушке, где жила и мать Гарканы, и бабка, и прабабка, и все они были лекарки.

Матери она не помнила. Мать задрал вепрь, когда Гаркана только ходить училась. Бабка её вырастила и научила всему, что умела. От матери к дочери передавали лекарские секреты женщины её рода. Жили отшельницами, собирали травы, варили зелья, готовили мази, врачевали страждущих, кормились тем, что приносили с благодарностью исцелённые.

Потом бабка ушла по лунному лучу к точке невозврата, и Гаркана осталась в избушке одна. Изредка ходила в деревню, где её принимали с неизменным радушием.

Ей хорошо жилось в лесу, она слушала природу, понимала и любила её. Язык зверей и птиц ей был сродни, она определяла смену погоды по звёздам и шёпоту ветра в травах, с радостью встречала каждый новый день. Со временем Гаркане предстояло найти мужчину и родить от него дочь, чтобы передать ей свои знания, но это случится не скоро, и пока что её радовал лес, одиночество, её ремесло.

Так зимы сменяли лета, покуда в деревню не пришёл мор.

Лихоманка хватала людей одного за другим и валила в три дня. Распухало горло, больной не мог ни есть, ни пить, метался в горячке и умирал в беспамятстве. Гаркана измучилась в поисках лекарства, меняла травы, варила зелья, ничто не помогало. Люди гибли, а оставшиеся в живых на коленях умоляли о помощи. Лекарка перебралась в деревню, почти не спала, постоянно находясь подле больных, но не знала средства облегчить их страдания. Использовав всё, что умела, она обратилась к последнему средству – спросить совета у Веды Майры.

Веда Майра пророчествовала уже много лет. Она жила в пещере у Голубого Озера, и была так стара, что помнила династии всех королей за два столетия. Весь день занял путь, и к исходу дня Гаркана отыскала пророчицу.

Старая шаманка сидела у своего жилища, смотрела выцветшими глазами на спускающееся к водной глади закатное солнце. Ветер трепал седые космы, схваченные цветной повязкой на лбу. Глубокие морщины избороздили суровое лицо. Привычная к холоду и лишениям, она была боса, одета в старую, выцветшую залатанную юбку и рубаху из грубой холстины. Изношенный шерстяной платок покрывал её плечи, не согревая от ветра. Холодное лето выдалось в тот год.

Старуха обернулась к Гаркане и произнесла её имя, прежде чем девушка приветствовала её.

- Перемога-трава спасёт твоих соплеменников, - хриплым каркающим голосом произнесла Веда, - торопись, ибо собрать её можно только в полнолунье, а сейчас как раз полнолунье. Не успеешь, придётся ждать ещё месяц. Ты-то дождёшься, а твои сородичи – нет.

- Где растёт та трава, бабушка? – спросила Гаркана.

- На Змеиной Поляне, - ответствовала Веда Майра, - но ты не бойся, змеи не тронут тебя, уйдут в норы, и ты соберёшь траву. У неё маленькие белые цветы с сильным мятным запахом, ты её не спутаешь.

- Спасибо, бабушка! – Гаркана поклонилась старухе до земли, после достала из висевшего на плече мешка большую краюху хлеба и толстую вязаную шаль и положила Веде на колени.

- И тебе благодарствую, милая, - отозвалась шаманка, - не ошибись, когда будешь выбирать среди двух зол одно, - посоветовала она.

- Среди двух зол? Что это значит? – смятение охватило душу юной лекарки.

Но старуха не ответила ей, прикрыла глаза, погружаясь не то в дрёму, не то в свои мысли. Гаркана постояла подле неё, дожидаясь ответа, да так и не дождалась и не решилась более тревожить пророчицу. Повесила на плечо котомку, перебросила в правую руку посох и пошла обратно.


Не близок путь был к Змеиной поляне, всю ночь шла Гаркана, истомилась. Под утро забралась под корни старой ели, уютно устроилась на подстилке из сухих иголок, съела кусок хлеба, запила водой и уснула. К полудню поднялась и опять пошла. К ночи добралась она до места.

Лихая слава шла о Змеиной поляне. Будто бы ведьмы собираются там в Осенины, Солнцеворот и Вальпургиеву ночь на свои шабаши, приносят в жертву младенцев, пьют кровь и отдаются бесам на каменных алтарях. А днём на запах крови сползаются ядовитые змеи и греются на солнце.

С трепетом ступила лекарка на ведьмино место. Плоские чёрные камни, поросшие мхом, окаймляли его полукругом, и повсюду росли мелкие белые цветики, разливая окрест сильный пряный запах. Полная луна светила в небе, и лишь редкое уханье филина да тоскливый волчий вой в отдаленье нарушали тишину ночи. Гаркана сняла с плеча свой мешок, развязала его, наклонилась и принялась торопливо рвать траву.

Веда Майра не обманула: змеи не пугали, не тревожили девушку, сокрылись в норы. И она нарвала уже полмешка перемоги-травы, когда услышала конский топот и хотела бежать прочь, да не успела. Отряд солдат выехал на поляну.

Быстрые выносливые кони, кресты и серпы на алых щитах и плащах, чёрные мечи – слуги инквизиции Кроноса, воплощённый закон, холодные сердца, не ведающие милосердия к отступникам. Каждый год гонение на ведьм усиливалось, по всем площадям пылали костры, и надо же было оказаться Гаркане в месте ведьминских шабашей в полнолуние!


- Стой, женщина! – властно приказал предводитель отряда, на дыбы подняв коня и отрезав путь испуганной девушке. – Что ты делаешь в этом проклятом месте в глухую полночь? – он указал железным жезлом на её мешок. – Что там у тебя?

- Трава… - пролепетала Гаркана, - перемога.

- Ведьма собирала траву для своих зелий в проклятом месте, - удовлетворённо ухмыльнулся начальник, - схватить ведьму!

Она пустилась было бежать, но солдаты быстро нагнали, сбили с ног, связали спереди руки и забросили на спину коня.

- Возьмите ведьмин мешок, - велел главный, - это улика для суда Инквизиции.

- Пустите, неразумные! – кричала Гаркана. – Я не ведьма! Я лекарка! Моя деревня гибнет в моровом поветрии! Трава – это лекарство!

- Заткните ведьме рот! – потребовал начальник. – Дабы своими речами не ввела в заблуждение и не обольстила ваш разум!