Замена.

Пролог.

«Серьёзно, Ками, пойдёшь с ними?» - проносится у меня в голове.

«Так озверела от одиночества и тоски, что готова кинуться на них обоих, да ещё и притом знаешь, кто они?» - продолжается внутренний допрос.

«И ведь не чай они тебя зовут пить!»

Я оценивающе смотрю на своё, ещё не случившееся, сегодняшнее приключение.

Два молодых, крепких парня. Смотрят так, что понятно, что про «чай» никто и не вспомнит.

И мне от этих взглядов становится очень горячо.

Меня цепляют эти их сигналы и напоминают кое-что забытое. Впервые, почти за два года, я чувствую интерес к жизни. Пусть и таким низменным способом, но что-то живое во мне проснулось, и, вполне возможно, поможет мне жить дальше, не оглядываясь назад.

Мой психолог предлагал как-то такую терапию, разбудить душу через тело. Возможно, тогда я была не готова. А вот сейчас…

- Не смейте меня разочаровать, мальчики, - говорю я вслух и протягиваю им сразу две руки. И они спорно вытягивают меня с низкого дивана, на котором я провела весь сегодняшний вечер.

- Я же сразу сказал, бро, это первоклассная леди, - говорит один из них, притягивая меня к своему боку, словно опасаясь, что сбегу. Рука его по-хозяйски проходится по моему бедру, слегка огладив зад. Во мне тут же всё взрывается протестом, но я держусь.

«Давай, расслабься, Ками!» - подбадриваю сама себя, но тело напрягается против воли.

Второй только усмехается в ответ брату и смотрит мне в глаза. И в его тёмных, карих глазах, мне кажется, тревога. Тревога за меня.

- Ты в порядке, Камилла? – спрашивает он.

«Нет» - чётко в моей голове.

- В полном, - отвечаю вслух, и, потянувшись к нему, касаюсь тёплых и таких не по-мужски соблазнительных пухлых губ. Он тормозит лишь на мгновение, потом берёт инициативу и целует в ответ, и весь мой протест тает.

Так, сладко, саднящее до боли в груди, что я задыхаюсь и чувствую, что сейчас разревусь, о той, сжимающей тисками, сердце, тоски. Потому что этот поцелуй, он так похож…

- Теперь моя очередь, - вырывает из тёплых объятий меня его брат, и, не дав мне ни осознать, ни настроиться, врывается в мой рот своим наглым языком, сминая в яростном поцелуе. Одна его ладонь накрывает моё трепещущее горло, вторая сжимает грудь.

И этот поцелуй, если его можно так назвать, противоположность первому.

Огонь, страсть, похоть, нетерпение.

И я чувствую, что откликаюсь.

Кровь начинает кипеть, сердце разгоняется, и я подстраиваюсь под этот бешеный ритм. Мне хорошо, нет больше мыслей в голове, нет тоски, есть только этот настойчивый и пылкий парень, который заставляет моё тело воспроизводить давно забытые чувства.

- Дава, тормози, - резко нас обрывает низкий голос. – Не надо так с ней.

И я понимаю, что прижата к стене горячим телом. Бёдра мои разведены, и между ними мне в промежности вжимается толстый бугор. Ещё немного, и меня трахнут в тёмном коридоре клуба.

Давид неохотно отступает. Его нереально красивые голубые глаза, сейчас так темны, и в них столько жажды, что я готова уступить ему.

И уступила бы…

Но это слишком для меня.

- Простите, мальчики, - я начинаю отступать в тень, понимая, что сдаю позиции.

В голове стучит.

«Слишком… слишком… слишком…»

- Стой, куда ты? – кидается ко мне Давид, но его перехватывает брат.

- Пусть идёт, Дава, - говорит он, провожая меня каким-то болезненным взглядом, точно за те дни, что мы знакомы, он смог понять и узнать меня.

Но это, конечно, не так.

Давид дёргается в руках брата, и на его высоких скулах ходят желваки. Он смотрит так хищно, словно лев, играющий с газелью, и отпускающий её на приличное расстояние, чтобы растянуть азарт. Но обещание, что он догонит и непременно сожрёт, так и горит в его взгляде.

И я трусливо отворачиваюсь, и, сбивая каблуки, лечу на выход.

- Это слишком для меня, - выталкиваю из себя с дрожью и плачу.