Замок-на-зиянии

Матушка заболела, и широкий браслет из райских самоцветов на ее руке истончился, превратился в редкий ряд драгоценных камней на прозрачной нити. Я знал, что надо делать, каждый наследник замка-на-зиянии знает. Но все равно оттягивал этот момент, точно помня, каким будет наказание.
Наконец, мои пальцы коснулись камней и осторожно сняли остатки браслета с запястья матушки. Самоцветы звякнули о дно подставленной слугой шкатулки. Минуту или две я сидел неподвижно, не молясь – молиться бесполезно – но надеясь. Надеясь неизвестно на что.
Крик боли, вырвавшийся из нечеловеческого горла, услышал весь замок.
«Несправедливо, несправедливо, несправедливо!» - мне хотелось кричать и топать ногами как в детстве, когда мне не верили. Матушка рассказывала про то, как я, пытаясь отстоять правду, таким плачем закатывался, что иногда терял сознание.
Несправедливо. Мой грех и мое наказание. Я коснулся того, чего не должен был. И расплачиваться за это будет кто-то другой.
…Ангел сидел на том же месте, где упал. Белые крылья беспомощно висели за его спиной – ни один ангел, упав, не может больше взлететь. Светлые волосы до плеч растрепались, глаза, яркие, словно драгоценные камни, смотрят в никуда. Он медленно шевелил руками, словно ощупывая себя и удивляясь, что у него есть тело.
Вокруг него, стараясь держаться как можно дальше, уже толпились люди. Разглядывали, словно никогда раньше не видели ангела, шептались, крестились. В глаза мне этого никто не говорил, но все считали, что я теперь проклят. И бесполезно объяснять, что из Рая проклятия не насылают, невежественные люди верят только в те объяснения, которые сами и придумают. И даже боятся ангелов, хотя те обычно выглядят детьми или подростками и за всю историю ничего плохого не сделали. Конечно, если не считать падших – тех, кто поднял восстание против Бога и превратился в демонов. Но это было многие тысячи лет назад, и вовсе может оказаться ложью.
Я шел к ангелу, и люди расступались передо мной, опасаясь коснуться даже края одежды. В их глазах я грешник, чье зло так велико, что даже ангелы падают с небес. А я все чаще склоняюсь к версии, что их оттуда просто скидывают. На лике крылатого ребенка такая растерянность и боль, что я отчетливо могу представить, как стражи Рая – прекрасные и безжалостные – без объяснений сломали его крылья и сбросили вниз. Наказали его за мой грех.
Я наклонился и поднял ангела, помогая ему встать на ноги. Он слегка покачивался и что-то невнятно бормотал. Выглядел он лет на тринадцать, но вполне может оказаться, что не лет, а тысяч. Время в Раю идет по-другому. Взгляд ангела все так же был устремлен куда-то вдаль, он словно не видел нас.
Я заметил в толпе знакомого слугу и позвал его жестом.
- Отведи ангела в замок.
Тот тоже боялся, но отказаться не посмел. Опасливо приблизился и позвал ангела за собой, но тот не обратил на него внимания. Тогда слуга сначала осторожно, а потом более крепко взял его за плечо и повел в сторону замка. Люди потянулись за ними на некотором расстоянии, все так же перешептываясь.
Я остался на месте. Стоял и смотрел в чистое голубое небо, даже не пытаясь понять замысел Творца. Нет. Я просто хотел хотя бы самому себе придумать объяснение, по которому бы выходило, что этим падением наказывают людей, а не ангелов. Но у меня никак не получалось. Я знал, что многие владельцы замков-на-зияних намеренно прикасаются к райским самоцветам или зияниям, чтобы получить в свое распоряжение ангела. Впрочем, есть еще множество грехов, которые наказываются так же. В прошлом веке жил ученый, который специально грешил, а потом изучал упавших ангелов. Хорошо, что многие из них распадаются на клочки тумана, стоит лишь поранить, но те, кто посильнее, могут протянуть на земле несколько недель, а то и месяцев. Мне страшно даже представить, какие опыты ставили на них, лишь для того, чтобы выяснить, что ангелы бесполы и по строению внутренних органов ближе к птицам, чем к людям.
Самое печальное, что ни один ангел не смог остановить ни одного грешника. Даже меня. Я знал, что будет, если прикоснусь к самоцветам. И ведь это только начало, дальше будет хуже. В конце концов, жизнь матери мне дороже существования ангела. Ее браслет нужно переплести заново. Каждый год только в нашем королевстве падают десятки ангелов - слабое утешение в том, что я не один такой грешник.

Матушка вновь уснула. Болезнь ослабила ее тело, а могла и убить, если ничего не предпринять. Хозяева замков-на-зиянии всегда отличались долголетием и здоровьем. Ни одна болезнь не может сладить с райскими самоцветами. У меня еще было время, я успею сделать все, чтобы вылечить ее.
Всю ночь я просидел у постели матери, держа ее за руку, хотя в этом не было никакой необходимости. Она просто спала, утомленная болезнью, а меня снедало беспокойство и какое-то темное волнение. Чувства вины не было, словно не я обрек ангела на падение. Или я просто не могу отличить одно от другого, и это совесть не дает мне сомкнуть глаз?
Наступил следующий день, и пришло время для нового греха, или их все-таки засчитают за один?.. Мне нужны были самоцветы, и достать их можно было только в зиянии.
Зияния неравномерно разбросаны по всему миру. Некоторым из них уже сотни лет, и вокруг каждого возведен замок. Раньше за них велись войны, но сейчас все они уже давно поделены. Зияния не могут обеспечить здоровьем и долголетием всех желающих. Если погружаться в них слишком часто, наступит расплата, и это будут не только упавшие ангелы. Стоит потревожить зияние через день после первого раза – и с небес пришлют уже совсем другого вестника, который покарает виновного, впрочем, посланца легко обмануть. А если вмешаться и на третий день… Никто точно не знает, что именно произойдет, потому что выживших до сих пор не было. Известно лишь, что замок будет разрушен, а зияние исчезнет.
Я спускался к самому сердцу замка, в залу, посреди которой мерцало зияние. Зияние представляет собой крохотный кусочек Рая, который неизвестно каким образом оказался на земле. Словно маленькое окошко в небеса, призрачным миражом сияющее в пустой темной комнате. Хотя нет, скорее не аккуратное окно, а дыра, будто ткань между мирами расползлась наискось, и один мир проступил в другой.
Со мной пришли несколько слуг, ведь понадобится их помощь в том, что я собираюсь совершить. Глубоко вздохнув, я медленно погрузил руку в сияющее иномирье. Кисть руки словно покрывалась серебром по мере того, как я опускал ее все глубже. Мое зияние представляет собой, должно быть, кусочек райского сада. Можно рассмотреть две маленькие клумбы размером с ладонь и еще какие-то отдельные кусты, до которых едва можно дотянуться. Цветы на клумбах крохотные – размером с ноготь, и посажены аккуратными разноцветными рядами. От моего прикосновения цветочные головки легко отделяются от стеблей и ложатся в ладонь. И вот уже клумбы разорены, а у меня полная горсть нежных лепестков. Я медлю перед тем, как вытащить руку из зияния, мне страшно. Но к страху примешивается толика азарта: успею я, или меня растерзают прежде, чем спасусь?
На дно подставленного слугой подноса упали уже не цветы, а райские самоцветы. Их хватит на два браслета, да еще несколько камней останется – можно будет раздать приближенным на амулеты. Оставив слуг разбираться со всем остальным, я бросился к выходу. У меня было всего несколько минут, возможно, десять или пятнадцать, как повезет. Задыхаясь от бега, вверх по лестнице, поворот, еще один, и еще… Перед нужной дверью я затормозил, пытаясь отдышаться и только потом вошел, облегченно прислонившись спиной к стене.
В комнате было два ангела. Тот вчерашний и еще один, он упал почти неделю назад. Не знаю за чей грех, в округе живет без малого тысяча людей. Этот ангел выглядел моложе, лет на семь. Вот только ребенком он не казался – ярко голубые обреченные глаза на взрослом лице смерили меня внимательным взглядом.
- А тебя-то за что? – я не удержался от вопроса.
- Не твое дело, - от его ответа повеяло таким холодом, что желание спрашивать сразу пропало. Впрочем, ангелы никогда ничего о себе не рассказывают.
В руках ангел держал тарелку с кусочками мяса в коричневом соусе – видимо, пытался накормить второго. Тот все еще не пришел в себя и все так же отрешенно смотрел в никуда, его лицо и руки были перепачканы соусом. Только вот сам он этого вовсе не замечал. Вообще, к ангелам грязь так и липнет – еще вчера белоснежная одежда стала серой, крылья насквозь пропылились, волосы спутались. И это всего за полдня, что я его не видел! Второй ангел выглядел еще более чумазым, ведь он провел на земле уже неделю. Его личико в грязных разводах казалось еще более взрослым и вовсе не выглядело смешным.
Слуги приносят ангелам все необходимое для жизни – еду, теплую воду для купания, чистую одежду. Только вот ангелы, наверно, просто не могут всем этим пользоваться, не умеют ни купаться, ни одеваться. А возиться с ними никто не станет – во-первых, боятся, во-вторых, никто не хочет стать причиной смерти ангела, ведь те рассыпаются клочками тумана от малейшей ранки или синяка, к ним просто страшно прикоснуться.
Мое время истекло, наступил час расплаты. Вообще, если бы я остался рядом с зиянием явился бы посланник и просто растерзал меня. Но на небесах странная система правосудия – они не знают, какой грех совершен, и кто именно его совершил. Им известно только приблизительное время и место. Именно этим я и воспользовался. Находясь в одной комнате с ангелами, я стану словно невидимым для посланника. Вот только от наказания это не спасет.
В комнате был камин, летом его не топили, и когда вдруг над ним заклубился дым, мы все сразу замерли, затаив дыхание. Даже вчерашний ангел вынырнул из своего отрешенного состояния, напряженно глядя на явление. Из клубов дыма сформировался райский посланник – по виду помесь грифона и горгульи. На вздыбленной горбом спине – покрытые перьями крылья, вместо шерсти – длинные прижатые к телу шипы, в оскаленной пасти – широкие треугольные клыки, словно зубья капкана. Крылатая тварь казалась изваянием из плотного сероватого тумана, однако я знал, что она живая. Ее глаза не двигались, но она каким-то образом смотрела на всех нас одновременно, и от страха я забыл, как дышать. Наконец, решение о наказании было принято. Тварь повернула голову в сторону старшего ангела и под ее взглядом блестящая цепочка на его шее с громким хлопком превратилась в струйку тумана. Посланник исчез, а ангел с удивленным выражением лица начал расползаться клочьями белого пара, и через несколько секунд от него осталось лишь небольшое тающее облачко. Небесное правосудие в действии.
Я знаю, что ждет меня после смерти. Адские зияния тоже существуют – болотца расплавленной лавы, изливающиеся из ниоткуда в наш мир, или куски льда, парящие в воздухе и моментально промораживающие до костей. Возможно, меня там уже заждались. И все чаще возникают сомнения в том, что будь у меня выбор, я бы захотел оказаться в Раю.
- «Бог есть Любовь», - процитировал я Священную книгу. Ангел, стоящий ко мне спиной, дернулся, словно от удара. – Иногда мне кажется, что нас всех умело обманывают.
Плечи ангела затряслись, я услышал его частое прерывистое дыхание. Слишком сильный чтобы смириться, слишком сильный, чтобы умереть.
Я подхватил его на руки и прижал к себе. Он был совсем легкий – не как ребенок, а как кошка. Легкий и теплый. И он дрожал и трясся в моих руках.
«Мы оба не верим в Его любовь. Тогда позволь мне любить тебя».
- Попробуй поплакать, - посоветовал я, гладя ангела по спутанным золотисто-русым волосам и мягким перьям.
Я уже давно научился не топать ногами и не кричать, но внутри, кажется, остался все тем же ребенком. Только сейчас моя рубашка промокала от чужих слез.