Замуж за богатого

глава 1

«Этот город называется Москва…

Эта улочка как ниточка узка…

Эта комната бочонок о два дна…

И сюда приходит женщина одна…»

Даша.

-Не справилась ты с нашей работой, Толкушкина, не справилась. Не потянула… -маленькие глазки Пал Петровича смотрят так укоризненно, как будто я не справилась как минимум с пилотированием космического корабля.

-Не справилась… -потупилась я.

-А ведь говорил я тебе, Толкушкина, иди в контору, бумажки перекладывать, и место было. А теперь что, освобождай койко-место и скатертью тебе дорога, Толкушкина.

-Пал Петрович, я не могу прям сейчас освободить… Мне до института жить негде будет…

-А я здесь при чём? У нас не бесплатная гостиница. У нас, Толкушкина, общежитие, предназначенное для проживания работников нашего комбината. Нашего комбината, Толкушкина, прошу заметить.

-Ну, Паал Петрович, -ною я, -ну, пожаалуйста, можно я поживу, пока Вы на моё место не возьмёте?

-Нельзя, Толкушкина, нельзя. Три дня, всё что могу тебе дать, и то это я тебе навстречу иду. Можно сказать, служебное преступление совершаю. Всё. Счастливо.

-До свиданья, Пал Петрович.

Вот блин, а. И где я эти две недели жить буду? Пал Петровичу хорошо. Он ещё в советское время квартиру в Москве получил и живет себе припеваючи. Хотя в своё время так же, как и я, из деревни приехал.

Я, конечно, Пал Петровича подвела. Но кто знал-то, что работа в этом домостроительном комбинате окажется ну совершенно невыносимой, для меня, по крайней мере.

Знаете такие симпатичные панельные дома, выложенные мелкой-мелкой плиточкой? Вы думаете, эта плиточка автоматами на эти панельки клеится? Я вот раньше именно так и думала.Оказалось, нет. Каждая такая малюсенькая плиточка клеится вручную, и работать приходится в пыли и дикой жаре. Такую работу мало кто потянет. Вот и я не потянула.

Сначала-то всё складывалось просто замечательно, как это и всегда бывает, когда потом не замечательно.

На этот домостроительный комбинат требовались рабочие, зарплата за эту плиточку стояла, на мой взгляд, просто бешеная, да ещё и общежитие давали. И работать два через два. Что ещё надо-то девушке, из глухой сибирской деревеньки приехавшей, что? Вот и я думала, что ничего.

Ну, это я тогда так думала. Хотя Пал Петрович предупреждал, что работа тяжёлая, и брать меня не хотел. Но я тогда решила, что за такие деньги поработать можно, уговорила-таки, клялась и божилась, что я из деревни и любую работу потяну.

И вот на тебе. Месяц-то я выдержала, но потом всё. Ну поняла я как-то чётко, что превращусь я на этой работе в огрубевшую тётку с одной радостью в жизни водки нажраться. Вот чётко я это поняла, прям увидела себя лет через пять.

А всё потому, что когда наработаешься, как раб на галерах, то уже абсолютно ничего, кроме как выругаться матом и нажраться водки, действительно не хочешь, на себе проверено.

А у меня цель другая. Я через пять лет хочу квартиру иметь в Москве; работу такую, чтобы ни кожа, ни лёгкие не страдали; и чтобы выглядела я хотя бы на свой возраст, а не на десять лет старше. Чтобы в отпуск иметь возможность ездить на море загорать, а не к себе в деревню картошку копать.

Но это программа-минимум. А программа-максимум, прямо скажу, выйти замуж за богатого, желательно, очень богатого, лучше всего за олигарха. А чтобы встретить такого, надо что? Хотя бы жить в рыбном месте, там, где таких много, в Москве, естественно.

Сначала-то я хотела сразу с программы-максимум начать. Ну, думаю, что, два дня работаю, деньги имею, а оставшиеся два дня богатого мужа-то и ищу…

Но это на словах я так здорово всё распланировала. А на деле получилось точно как в пословице, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Так и у меня.

После первого же дня моей работы на благо нашего домостроительного комбината я так устала и так офигела от дикого шума, от густой, как туман на утренней речке, пыли, от адской жары на моём рабочем месте в нашем цеху, что не смогла потом даже поесть. Просто свалилась на кровать в чём была и вырубилась ровно до подъёма на следующий день. Как я тогда встать смогла, до сих пор не понимаю.

Помогло, видимо, то, что я из последних сил будильник на звонок поставила с многочисленными повторами каждые две минуты. Поесть утром я тогда не успела, да что поесть, даже чаю попить, ведь это время. Да пока до общей кухни дойдёшь с чайником этим и потом ещё обратно, это уже пять минут, и вскипит пока, тоже ждать.

Короче говоря, в мой второй рабочий день я до обеда доработать смогла, а потом благополучно свалилась в обморок. Первый раз в жизни, между прочим. Ну и что? Прибежала медсестра, нашатырь под нос сунула, и иди, работай дальше, Толкушкина, а не хочешь работать, бери полдня за свой счёт. А если ты тут собираешься своими больничными коллектив кормить, лучше увольняйся сразу. Примерно так.

А если совсем кратко, то Москва слезам не верит, Толкушкина, и твоим припадочным обморокам тоже.

После того, как я умудрилась всё же и второй свой рабочий день в этом адовом месте отработать, мне уже было не до программы-минимум и, тем более, не до программы-максимум. Я своё несчастное тело с кровати в туалет-то с превеликим трудом поднимала, не то, что идти неведомо куда. Да у меня даже соображение отключилось, где я и что я вообще забыла в этом месте.

И хорошо ещё, это я просто необыкновенная молодец, что у меня всё-таки ума хватило предположить, что с работой может не всё срастись, хоть и была я уверена в обратном, и документы в какой-никакой, но институт закинуть. Вернее, конечно, не в какой-никакой, а совершенно в конкретный, этот вопрос у меня ещё дома продуман был. И это очень хорошо, что дома, на свежую голову, потому что после смен я с трудом помнила, как меня зовут, не то, что логические выкладки делать.