Запах чуда

Запах чуда

Запах чуда.

Грязь разлеталась во все стороны, кляксами ложилась на брюки и ботинки. Топот за спиной приближался, стучал уже почти в ушах, эхом отдавался в теле, дрожью – в земле. Волна запаха, смеси едко-кислого с одурманивающе-металлическим, не отставала от звука. Я свернул за угол, поскользнулся, прокатился по хлюпающей жиже, но добычу удержал. Впереди маячил спасительный мрак убежища. Я ускорился, нырнул, упал в темное и холодное, прижался к шершавой стене, замер. Топот остановился наверху - сменился резким грохочущим голосом с одышкой. Пошумел некоторое время, потом стал удаляться. Мясник ушел к себе – в опьяняющие ароматы сырого и горячего, такие тяжелые, что даже не витали в воздухе, а грузно лежали, впитавшись в мебель. Мясник был толстым и неповоротливым, но опасность так и сочилась сквозь его запахи. Особенно когда в руках у него блестели острые предметы. Но отчаяние и голод загнали меня в логово врага. Теперь передо мной лежала награда – остывшая и заляпанная грязью котлетка.

Сверху снова летели белые звездочки. Как рыжие листья, что недавно упали с деревьев, только меньше и необычнее. Я поймал несколько языком, но они оказались стылыми и безвкусными. Мимо меня сновали ноги, замешивали белые звездочки в грязь. Вечерело и холодало.

Из-за угла вылетел ветерок и пощекотал мне нос. Я радостно вскочил, потому что уловил запах Рыжего – задолго до того, как показался он сам. От него всегда пахло по-особому: душистым, уютным, таинственным и сладким, как из булочной напротив лавки Мясника. А в его карманах хранилось столько ароматов, что кружилась голова. Рыжий еще выворачивал из-за угла дома, а я уже несся навстречу, оглашая улицу радостными криками.

- Привет, Малыш! Соскучился? Смотри-ка, что у меня есть! – Он опустился на колени и зашарил в карманах. Я плясал вокруг и от счастья тыкался в него головой. – Ну тише, тише. Я тоже рад тебя видеть. А, вот оно!

Он достал сверток. В нем оказалось пирожное. Оно быстро растеклось на языке, обволокло рот сладко-пряным и чуть приторно захрустело. Я облизнулся и поблагодарил Рыжего.

- Понравилось? Стащил с обеда. Я тебе завтра еще принесу, вроде будет лимонный пирог. Я не могу с тобой поиграть, Малыш! Надо бежать, меня ведут на глупый концерт. До завтра!

Ко мне приблизилось лицо, усыпанное крохотными рыжими кляксами. Темные глаза блестели тем редким светом, к которому сразу привязываешься. Я не удержался и лизнул Рыжего в горячую щеку.

- Ну хватит, хватит! – засмеялся он, пытаясь отстранить прыгающего меня. – Жди завтра!

Он поднялся, руками размазал грязь по коленкам и убежал. Я смотрел ему вслед и думал о том, что ждать его – одно из моих самых любимых занятий на свете. Как бы мне хотелось рассказать ему об этом. Но все, что я мог - только вилять хвостом.

На ночь я спускался вниз. Там царил такой же мрак, как и наверху, и шерсть так же поднималась дыбом от стужи. Но, по крайней мере, там почти не было ветра. Иногда он все же проникал внутрь и тогда лихорадочно метался по углам, выл на луну, бросался вверх и вниз, шарил повсюду невидимыми лапами в поисках добычи. Но если плотно свернуться и спрятать нос на животике, можно было даже немного согреться. Когда на ночевку приходила Одноухая, мы прижимались спинами. В такие ночи мне даже иногда снились картинки. Но Одноухая не появлялась уже несколько дней. А к тем, кто дрожит от холода, картинки не приходят.

Когда я выбрался наверх, яркий свет заливал улицу. Воздух вел себя по-другому: кусал нос и лапы. Но не так яростно, как кусаются блохи, а весело, словно предлагая сыграть в догонялки. Я вышагнул из темноты укрытия и поразился – хлюпающая грязь пропала! Все вокруг стало походить на мех Одноухой после дождя – чистенькое и блестящее.

Я осторожно переступил лапами, принюхался, даже попробовал новую улицу на вкус – и узнал вчерашние белые звездочки! Они прилипли к земле плотным слоем. Ноги ходили прямо по ним, колеса и копыта оставляли глубокие следы. Я пробежался, попрыгал – лапы слегка пристывали, но ощущение мне понравилось.

Я сбегал к дальней двери Мясника. Там стояли баки и коробки, куда Мясник выбрасывал парные ошметки. Сейчас они оказались пусты. Я проверил все ящики, стоявшие у соседних дверей. Нашел несколько затвердевших кусков. Быстро проглотил их, почти не жуя, вкуса даже не почувствовал, но желудок немного разжался. Я вернулся к убежищу и стал ждать Рыжего.

- Малыш, погляди, сколько снега намело! Вот здорово, да? – закричал он издалека. Так вот, что это такое - снег!

От Рыжего тянулся щекочущий аромат, царапал нос и заставлял его морщиться.

- Лимонное пирожное, объедение, - развернул он пакетик. – Как обещал.

Проглоченное мной не было таким объедением, как котлета или сосиска, но я все равно чувствовал себя безумно счастливым. Рыжий снова пришел, да еще принес угощение. Что могло быть чудеснее!

- Малыш, за мной! Побежали играть в парк! – он вскочил и пустился бежать, оскальзываясь на снегу. Я мчался за ним вне себя от восторга. Я не знал такой игры, но уже любил ее.

- Там сегодня куча детей. Я видел, пока шел за тобой. Они там лепят крепости! И снежных баб! И играют в снежки! А когда горку поставят! Ух, как будет весело! – Выкрикивал он на бегу, огибая живые и неподвижные препятствия.