Запретный дневник путешественника (сборник рассказов) Ч. 1

КЛЯТВА

В предместьях Эль’Тариота, в центре небольшой рощи, золотистые листья которой опадали с каждым дуновением ветра, у извилистого, искривлённого дерева стоял Повелитель меча, владеющий силой, третий аркан Мирн Хатра, зеленоглазый Норвагорн. Он прятался, пытаясь сбежать внутрь себя, и уединиться посреди моря тёмных мыслей, что с каждым прожитым годом становилось всё более густым и мутным. За его спиной отчётливо просматривались белые башни города, устремляющиеся вверх, словно пронзающие яркое лазурное небо во славу лунгов, что давно сумели породниться со звёздами. Норвагорн всего этого не видел. Он не желал видеть, стараясь разглядывать лишь то, что находилось у него под носом. С недавних пор это почётное место всё чаще занимал бурдюк, наполненный нэлом, так называемым «ядом», очень крепким спиртным напитком, родом с песчаных берегов островов Киф. Многие лунги на дух не переносили сие питьё, для других же оно превращалось в излюбленное зелье, успокаивающее болезненный разум. Норвагорн понимал, что скорее принадлежит ко второму числу.

Изо рта мастера меча вырывались клубы пара, щедро предоставленные по-зимнему холодным днём. После каждого выдоха они стелились перед его уставшими, покрасневшими глазами, будто туман, закрывая происходящее от пытливого взора. Опечаленный, выдыхал он довольно часто, не замечая даже этого. Туман казался спасительным маревом, именно тем, что и требовалось сейчас. Словно занавес, утаивающий чрезмерно прекрасную, совершенную природу, так сильно диссонирующую с нотами души повелителя, не находящую отражения в ней. Лучше бы сегодня лил дождь, опускаясь наземь с беспросветно серого, выцветшего неба, размягчая почву под ногами и обращая её в грязь. Дождь сгодился бы, он был бы удобным.

Неожиданно, что-то скользнуло по плечу Норвагорна, и он резко обернулся. Знакомый блеск клинка ясного близнеца Тельмасс представил его хозяина громче и отчётливей, нежели любое приветствие.

— Ты теряешь бдительность от этого отвратительного пойла, – отчётливо проговорил Мизраэль, не скрывая самодовольной улыбки.

Норвагорн нахмурился, и рукой, закованной в перчатку, отстранил лезвие меча, уже подобравшегося к его уху. Мизраэль продолжал ухмыляться, искрящийся в лучах яркого солнца, белоснежный и статный, так подходящий по образу к Эль’Тариоту, оплоту лунгов. Плечи его обматывал светлый платок, почти сливающийся с длинными волосами в единое белёсое видение, размывающее своим светом всё вокруг.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть где-то среди чертогов Кален-Цопа на пиршестве Эв? – недовольным голосом вопрошал мастер меча, вновь отпивая из бурдюка любимый напиток.

Эв, или же Эвола, как и звало её большинство н’талов, попутчица Мизраэля и первый аркан Мирн Хатра, по совместительству сайлун лунгов на Мирн Касе, никогда не разделяла привязанности своего избранника к черноволосому Поборнику закона и правды. Она презирала Норвагорна, как бы тот не тужился сблизиться с ней, Великой путешественницей, Странницей, знающей дорогу. Он осыпал попутчицу друга льстивыми речами и дорогими, изысканными подарками, стараясь сыскать её милость, но всё оборачивалось напрасными растратами слов и сил. Выдавалось беспросветной стороной желания, словно тучное небо в мечтах Норвагорна. Эвола не хотела иметь ничего общего с чааруном сожителя, проходя между ними и разъединяя всё больше с каждым днём.

— Она слишком занята собственной особой и не заметит моего отсутствия, – лукаво произнёс Мизраэль, обходя искривлённое дерево так, чтобы столкнуться с Норвагорном лицом к лицу.

Попутно он вёл рукой по шероховатой коре ствола, извлекая из неё приглушённое шуршание. Норвагорн ловил каждый отголосок шума, отчаянно страшась того дня, когда не сможет более услышать ни знакомых шагов друга, ни его речи, ни любой другой, порождённый пальцами соратника, звук.

— Тем более, сегодня она рассчитывает разделить ложе с кем-нибудь ещё. Не думаю, что меня там хватятся, – безрадостно заключил Мизраэль.

Наконец, встретившись взглядом с чааруном, белый господин навис над мастером меча, но тот печально отстранился, уведя взор. Норвагорн не желал, чтобы Владыка закона, всегда держащий слово, видел застывшие слёзы в его глазах.

— Желаешь сразиться? – плутовато изрёк Мизраэль, отчётливо выделяя каждое слово.

— Зачем? Чтобы ты вновь проиграл, не успей я и до двадцати пяти три раза посчитать?

— Ты слишком пьян сегодня, и не сможешь одолеть меня. Во всяком случае, так быстро, как хвалишься.

— Я никогда не буду достаточно пьян, чтобы ты смог выстоять дольше, – надменно усмехнулся Норвагорн, отталкивая Мизраэля твёрдой рукой.

— Это всего лишь слова, – протянул светловолосый лунг, отступая и игриво покручивая рукоять меча.

— Нет, не сегодня, – безрадостно отвечал Норвагорн, вновь поднося к губам обод горлышка бурдюка, полного нэлом.

Сверкнула искра, отражённая отполированной, зеркальной поверхностью клинка ясного близнеца и кожистое дно бурдюка отпало, шлёпнувшись прямо на сапоги Норвагорна. Содержимое сосуда расплескалось по сторонам, и мастер меча, насупившись, просто разжал пальцы, отправляя останки меха в свободное падение.

— Очень остроумно, повелитель, Аман-Тар, – раздражённо проговорил он, заглядывая в высокомерное лицо Мизраэля.

Затем подскочил к другу, вцепившись в его камзол и, притянув к себе, прошептал:

— Ты сказал ей? Произнёс то самое слово?