Зарисовка из жизни

Зарисовка из жизни

- Руслан Сергеевич, вам, посылка. – Помощник, осторожно, приоткрыл дверь в кабинет шефа. Статный мужчина, что вел переговоры с зарубежными партнерами, по Skype, косо глянул на потревожившего.

«Хозяин жизни». Примерно так, говорили про таких, как он. Успешный, богатый, известный. Он мог иметь все, и имел это.

- Прошу прощения, - обращаясь к партнерам, он выключил звук. – Кирилл, за что я тебе плачу?  - Идеальная бровь красиво всколыхнулась, привлекая к его глазам. Теплый оттенок крепкого виски был обманчив. И помощник это прекрасно знал, ведь столь колючего, холодного и жесткого взгляда, он не видел никогда. Взгляд хищника. Жестокого и беспощадного, который был беспринципен и безжалостен ко всем, без исключений.

- Я бы не беспокоил. – Кирилл подобрался, стараясь не смотреть в глаза шефа. – Эта посылка, лично, вам.

- Оставь в приемной. Я потом разберусь. Ты меня удивляешь…- И не закончив мысль, он дал понять, что разговор окончен. Повернувшись, он приблизился к панели связи.

- Я все же настаиваю, что вы посмотрели, сейчас, сами. – Голос помощника дрогнул, ведь стояло шефу обернутся, как его взгляд и мимика попытались расцепить его на молекулы. Но он, тут же, подсобравшись, все же выстоял «бой».

Шеф был взбешён, и это, мягко говоря. Жилы заходили стальными канатами, а руки, непроизвольно, сжались в кулак. Он не терпел, когда что-то идет не по плану. Жесткая дисциплина и полное подчинение. Все должно быть так, как он сказал.

- Надеюсь, что ты имеешь весомые причины требовать, а иначе…

Сокольский не стал продолжать, лишь быстро направился к выходу, жестом показывая своему сотруднику продолжить начатый им разговор.

В приемной было двое. Его зам и перепуганный курьер, что, нервно, теребил плашеткой.

- Слушаю. – Ровный голос Сокольского казался лезвием дамасской стали.

- Эээтто ваам. – Проблеял парень, указывая на прозрачную коробку. – Ссдесь нужно рассспесаться.

Сокольский не слушал. Все его внимание было уделено коробке, что, явно, не походила на курьерскую доставку. Прозрачный цилиндр, из крепкого пластика, особо не скрывал содержимое.

- Я сам. – Рыкнул он на зама, что хотел подписать и отпустить паренька-курьера.

Выхватив планшетку, Сокольский, внимательно, изучил сухие данные. Адрес доставки, то есть адрес его компании, оплаченные реквизиты курьерской фирмы, и все.

- Где имя заказчика? – Его голос был раздраженным.

- Это посылка через интернет. – Курьер, едва, проблеяв, схватил бумаги, и тут же подался в бегство.

- Я могу… - Зам, подойдя, хотел предложить помощь, но был жестко остановлен.

- Свободен.

Сокольский не видел ничего и никого. Все его «я» было приковано к посылке.

Бережно взяв цилиндр, он направился в зал заседаний.

Громадный кабинет был выдержан под хозяина. Цвет стали и хрома.

Снимая пломбу, он достал содержимое из упаковки.

Стеклянный купол был выполнен из дорого стекла, что отчетливо выдавало клеймо производителя. В себе, купол, удерживал нефритовую бабочку, что, меланхолично, порхала в своей «клетке».

Она была прекрасной, но ее жизнь была коротка.

Так же из цилиндра, Руслан достал небольшой конверт, что был перевязан темно-синей лентой. Этот цвет ему говорил очень об многом. Он раскрывал все то, что должно было бы сказано в графе «Отправитель».

Руслан не заметил, как присел в кресло, как, осторожно, поправил купол, чтобы не терять его с поля зрения. И как заиграли его вены на руке, когда он вскрывал конверт.

Ровные строчки красивого почерка, больно, кольнули там, где у людей есть сердце. В груди Сокольского, где воздух был зажат в стальных тисках легких, стало тесно.

«Здравствуй, мой хороший.

Именно так. Мой. Хороший. Ты, именно, такой: хороший, добрый и мой. И это я поняла слишком поздно. Именно сейчас, когда между нами расстояние, время и смерть…

Я не виню тебя за то, что было. И это, ты знаешь. Знаешь, хотя скрываешь под скорлупой своей непробиваемой стали характера и эго. Знаешь, но, никогда, не признаешься вслух.

Мой Лев, я, наконец-то, поняла, что ты был прав. Прав во всем, что касалось нас. Я, никогда, не была тебе ровней. Ни по статусу, ни по жизни. Маленькая серая мышка, что стала любовной игрушкой в руках гордого Льва.

Ты сломал меня, но и ты же вылепил меня заново. Ты растворил меня в себе и создал мою лучшую версию. Беспринципную, алчную и жестокую тварь, что смогла дать тебе отпор.

Спасибо тебе.  

Именно так, спасибо. За то, что показал, как можно низко пасть, чтобы получить, хотя бы, крохи мазохистского удовольствия и понимания, что я тебе нужна. Хотя бы так, в качестве игрушки, которая не имеет права даже думать.