Заснеженный Эдем

Не ищи меня в клубе

Когда я был меленьким, бабуля любила читать мне сказки на ночь. На страницах старых советских сборников оживали принцессы и благородные угнетатели рабочего и крестьянского населения; всякая лесная языческая нечисть, бок о бок жившая с попами и гротескными бесами из христианской мифологии. Вот он - настоящий русский дух! Говорящий заяц нисколечко не смущал крещеного богатыря. Да что там. Плюнь три раза через левое плечо да перекрестись, и будет тебе счастье. Разве не прелесть? А тот факт, что сей монумент русского эпоса дошел до меня с советских времен, могу смело предположить, что данные байки совершенно не мешали построению коммунизма. Да что там говорить. Сам Карл Маркс по моему скромному был еще тем сказочником, братья Гримм и Андерсон нервно бы посасывали кончик пера, коль бы им выпала честь ознакомиться с Капиталом или Манифестом коммунистической партии. Вы, наверное, думаете, что я плохо отношусь к Карлу Марксу? Но хуй там плавал где-нибудь в речке вместе с русалками да утопленницами. Маркса я обожаю, как минимум за то, что он не являлся марксистом.  Давайте-ка все же отвлечемся от главного поп-идола левых радикалов, а то я сейчас такую телегу за классовую теорию затру, что потом марксисты устроят трапезу с моими консервативными потрохами.   
Родился я в маленьком городке близ града стольного. С детства обладал интуитивным мироощущением, и шаткой психикой. Само собой вечерние чтения народных сказок проникли в самую глубь сознания, тем самым превратив маленького парнишку в несчастного эскаписта. Без толики сомнений я брал на веру каждое событие, каждого персонажа народного эпоса. На мое счастье рядом с городом находился лес, куда частенько я начал захаживать. Про таких, как я говорят: «не от мира сего», посему нетрудно догадаться, что дружков у меня не было. Не стану греха таить, я и сам предпочитал опушки и релакс под кронами лесных деревьев умопомрачительным тусовкам в песочницах и на ржавых детских площадках.  
Родителей, к слову, тоже не смущало мое пристрастие к природным богатствам. Отец часто шутил: «ну-с, будет лесничим». Он  повторял данную фразу и закатывался дикими смехом. А я что? Я просто мило улыбался, наскоряк обувал кроссы, и бегом наслаждаться лесными красотами.  
Величественные стражники в зеленых касках издали наблюдали за каждым всяк сюда входящим, но, благо, надежду оставлять не требовали. А какой смысл? Каждый ублюдок, что посмеет нагадить в чаще, получит сполна. Можете не сомневаться, Леший об этом позаботится. Сначала он и ко мне отнесся с недоверием, но со временем  проникся моей душевной натурой. Помнится он даже интим предлагал, но все закончилось тем, что мы вместе начали делать мою школьную домашку. Каждый день после школы, я на всех порах мчался в лес, дабы вновь встретить любимого друга. Леша часто ругал, когда я прогуливал занятия, но Яга всегда заступалась за меня. О, они, определенно, друг друга стояли. Леший постоянно твердил, мол: «без образования в наше время никуда». Баба Яга придерживалась иной позиции, утверждая, что подростку нужно больше гулять и развлекаться. Как бы то ни было, их союз был прекрасен.   
Мы часто проводили время в избушке. Бабуля откармливала меня до сыта до отвала, а Леша, как полоумный таращился в новости, во всем виня фей, Носферату, гоблинов и Дональда Трампа. Яга ворчала, мол: «Шо тебе не живется, старый, какая, черт возьми, разница, шо там на землях заморских творится?»  
- Шо творят, шо творят, - бурчал Леший, - ты погляди, Яга, какой срам.  
Пока Яга с Лешим были заняты обсуждением межнационального вопроса, раздался крик: «Эге-гей, хозяева дома?!  
- Ути, батюшки, - хлопнув по бедрам сказала Яга, - не иначе, как его высочество в нашу халупу наведалось. Иду-иду.  
Баба Яга приказала избушке упасть на корта, и на пороге воссиял Кащей Бессмертный.  
Леший обрадовался столь нежданному гостю, и не теряя ни минуты, достал из ящика стеклянную колбу с красной жидкостью.  
- Опять за свое, - возмутилась Яга.  
- Ну как так можно, дорогая. Сам принц Бессмертный пожаловал к нам.  
Проходи, Кащеюшка, рассказывай, чем обязаны столь почтенному визиту.  
Кащей уселся за стол, и сделав глубокий вдох молвил следующее:  
- Устал, Леша, устал.  
- Старуха, принеси мне и гостю что-нибудь закусить, - сказал Леший, и обратился к Кащею, - слушаю тебя, родной.  

- Я ж, как городские замок мой разворошили, в психологи подался, а средь клиентов одни Кадавры. И у всех одна и та же проблема. Говорят мне: «Доктор, я умер, что мне делать? А я что могу? Психоанализ не работает, когнитивно-поведенческая терапия тоже бесполезна. Гештальт? Гештальт и живым не помогает. Про таблетки я вообще молчу. Ну какие таблетки покойникам.  
- Да, брат, тяжелый случай, - выразил поддержку Леший.  
- А на днях, значит, приползает ко мне русалка, и говорит: «завидую утопленницам, у них хоть ноги есть, доктор помоги. Ну, я ей говорю, что в сознании смертных ты, дорогуша  куда желаннее всех речных тварей.  
- А она?  
- Хочу ноги и баста. Пойми, Леша, я же не хирург.  
- Это верно, это верно. Давай выпьем.  
Весь вечер Леший с Кащеем колдырили, распевая песни. Час был поздний, и бабушка предложила переночевать в избе. Я-то, конечно, возражений не имел, но есть одна загвоздка. Так уж писано, что после напоить-накормить да спать уложить, меня непременно должны съесть, если я хитрость не проявлю. Но помилуйте, какие хитрости, мне и двенадцати нет, пришлось идти домой. Леший был хоть и во хмелю, но, как истинный джентльмен проводил меня до черты, где кончается лес.  Вообще мне хочется выразить искреннее уважение обитателям леса. Они приняли меня, как своего, несмотря на то, что для большинства я являлся лакомым кусочком. Настоящая сила воли.  
Долго ли коротко ли, но я повзрослел. Не стоит сейчас морщить свою миловидную мордашку, ведь я всецело отдаю отчет каждому обороту, каждому словосочетанию. Так вот, по мере взросления и полового созревания, менялись интересы. Травяной чай с вареньем от бабули Яги это, конечно, здорово, но, понимаете ли, хотелось чего-то новенького. Мне на тот момент уже было шестнадцать лет, и я вырос вполне себе симпатичным юношей. Дядя Блуд точно знал, чего хочет молодой человек, когда оркестрируют гормоны. Он намекнул мне, что русалки и болотницы неравнодушны ко мне. «Ну и дела» - подумал я – «Любо-любо». Нетрудно догадаться, что именно болотные обитательницы в конечном итоге сделали из мальчика мужчину. Слыхал я: некоторые обеспеченные любители экспериментов даже сливают бабки, дабы жахнуть красотку под водой, мне же данная честь выпала абсолютно бесплатно. С того дня, я в принципе частенько нырял в сей нихуя не тихий омут. Зачем нужны смертные, когда ты можешь засадить Кикиморе  или молоденькой Железнячке (у нее сиськи из метала, не правда ли восхитительно?). Короче, многому меня научили в краях лесных. Умудрился я и найти ответ на вопрос: «Кому на Руси жить хорошо?» - мне хорошо. Такие дела, моя зеленоглазая читательница, и коль ты посмела предположить, что сей текст – лишь плод захворавшего чела, то спешу кончить тебе на язык, а ведь мы оба знаем, как ты любишь отбеливать язычок. Я кончал в твою пасть, и кончу еще разок, но молю: не подумай, что пребывая в социуме лесных обитателей, я совершенно оторван от мира обывателей.   
К восемнадцати годам у меня-таки появился друг. Звали молодца Степаном. Со Степкой мы познакомились в Психневрологическом диспансере, куда я был помещен по настоянию мамули. Ну что тут скажешь, переживала старушка за душевное состояние отпрыска. Собственно, в ПНД мне очень нравилось: колеса были вкусными, сестрички сексуальными, а что до Степки, так он просто отморозок местный. Ему самое место в колонии, а не среди невротиков, пограничников, и прочей нечисти. Теперь немного об искре, что разожгла огонь между мной и Степкой. Как бы банально не звучало, но мы подрались. Подрались просто так. Нет, я серьезно. При нашей первой встрече Степа мне так и сказал: «я набью тебе ебало». И набил! Но, сука, и я не пальцам делан. Медведко меня еще в подростковые годы научил фольклорному стилю боя. Избив друг друга до полусмерти, нам удалось найти компромисс, и тут понеслось. Со Степочкой ко времени выписки, нам отпустили рецепт на прекрасный антидепрессант, который превратил бы даже самого забитого чмошника в голливудского бедбоя. Что уж говорить про нас со Степой. Мы короли вашего гнилого мира. О том, как неподражаем Степка, я еще успею поведать. Сейчас немного расскажу о взаимодействии с медперсоналом.   
Была в отделении одна сестричка очень миловидная: попка любой из Кардашьян и взгляд принцессы Дианы. Засматривалась на меня красоточка, понять можно. Такой расклад меня равнодушным не оставил, и в последнюю ночь я трахнул ее в туалете. Стонала она, конечно, словно порно актриса, а как задом двигала, - просто прелесть. Но это не самое интересное.  
Сексапильная работница ПНД была с прибомбахом. Я, значит, такой отрабатываю ее, а она мне:  
- Наше медицинское учреждение – это страна, представлявшая серьёзную угрозу для западного мира. Я говорю не о военной угрозе. Её, в сущности, не было. Наши медики достаточно хорошо вооружены, в том числе шприцами.  
Я имею в виду угрозу экономическую. Благодаря плановой медицине и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов, этому ПНД удалось достигнуть высоких аскетических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был, примерно, в два раза выше, чем в наших вагинах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы ПНД, то при рациональном ведении хозяйства у диспансера были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков. Поэтому мы всегда предпринимали действия, направленные на ослабление экономики ПНД и создание у него внутренних трудностей.  
- Заткнись, и соси, - сказал я, повернул лицом к себе, и вставил член этой ненормальной дамочке.  
После того, как я наконец заполнил ее глотку, посмеялся от души, и предложил выпить чаю. Мое предложение пришлось ей по душе. Во время скромного пира мы обсуждали животных, говорили о творчестве Уэса Андерсона, и просто здорово провели время.  
Утром мы со Степой покинули лечебное заведение, и, закинув пару колес антидепрессанта, направились в лес. Мне же нужно было представить нового друга лесной семье.