Завет Лазаря

Глава 1.1

Глава 1

Блаженны читающие и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко.

1.2 Откровение святого Иоанна Богослова.

Зимним вечером в «Медвежьей крови» бокалы подняли за упокой императора. Следом выпили за кронпринца, пока живого, но тоже не чокаясь. Долго парень не протянет — к гадалке не ходи. Трактирщик уже тотализатор устроил: когда и как овдовевшая императрица избавится от пасынка. Всяко не подпустит мальчишку к трону: у самой на руках, будто у Мадонны на иконе, розовощекий младенец. Кто бы на ее месте отказался от лучшей доли для родной крови? А что кровь не очень похожа на отца… пусть артефакты и придворные маги разбираются.

Я, хоть и было на душе паршиво, тоже сделал ставки. Первую, что до весны кронпринц доживет. Вторую — убьют мальчишку на дуэли. Чтобы вокруг было много свидетелей, любопытных глаз, и все подтвердили: да, погорячился, не оценил трезво противника. Трагедия, но нужно жить дальше. И потому — да здравствует новый император! Второго дуэлянта, конечно же, казнят, но он с радостью обменяет жизнь на помощь семье. В столице хватает погрязших в долгах родов, которые без жалости пожертвуют сыном.

Но я был в меньшинстве.

Основную ставку делали на яд. Следом шло удушение, а замыкало тройку лидеров колдовство.

— Элохим, забери деньги. Пока не поздно, — с усмешкой посоветовала Микаэла и сделала знак, чтобы разносчица быстрее несла заказанное пиво. Шрамы от ожогов, уродующие правую половину лица ведьмы, неровный свет масляных ламп превращал в узоры.

Вообще-то, мое имя Лазарь. Если точнее, его мне дали сорок два года назад взамен того, которое я так и не вспомнил. Я отзывался. И на Лазаря, и на Элохима, и на другие, менее благозвучные прозвища.

— Церковь не допустит правления шлюхи и выродка, — продолжила мысль Микаэла, обмакнув чесночную гренку в сметанный соус.

— У вдовы связи и почитатели, — предупредил я, хоть за пьяным гомоном трактира разговор сложно было подслушать.

— Недоброжелателей больше, — отрезала ведьма: — Некуда тратить деньги — отдай мне. В ставках смысла нет. Кронпринца сегодня же вывезут из Шолпской академии — подержат до весны под присмотром. В тайном, безопасном месте. А за это время подготовят коронацию. Все равно траур в мусорное ведро не выкинешь.

Разносчица, наконец, поставила перед нами высокие бокалы с опасно качнувшимися пенными шапками. Я отсыпал ей в ладонь медяки за ужин, накинув несколько сверху.

Только в «Медвежьей крови» варят копченое пиво. Сколько уж за десятилетия я перепробовал разных сортов и рецептов — при всем желании не сосчитать. И все равно именно этот оставался любимейшим. Секрет, оберегаемый господином трактирщиком от конкурентов, но рассказанный мне, прост: солод коптится на яблоневой древесине, что придает напитку сливочный вкус.

Микаэла же предпочитает крепкую светлую классику. Освежающую, с горчинкой, сухую и насыщенную, без цветочных и медовых нот. Как в такую промозглую и ветреную погоду можно пить что-то освежающее, скажет только огненная ведьма.

Мне бы, кстати, следовало заказать горячее вино. Пока дошел до трактира, промок и продрог. Но раз уж мы взяли кровяных колбасок, квашеную капусту и печеный в сметанном соусе картофель с грибами, глупо было отказать себе в удовольствии запить такой прекрасный ужин шоппеном[1], а то и не одним, темного копченого пива.

— Давай сразу, — потребовал, закатав рукава и дернув ворот рубашки.

Ведьма неспешно отпила из своего бокала и снова усмехнулась. Келоидные рубцы на лице Микаэлы натянулись, превратив его в безобразную маску.

— Вспоминаю время, когда кое-кто терял сознание от боли.

Я опустил взгляд на тяжелые браслеты, охватывающие запястья. На черном металле не было ни застежек, ни спаек, ни зазоров — ни намека, что оковы когда-то одели на мои руки. Будто я уже родился с вросшими в кожу браслетами. И таким же ошейником, плотно сдавливающим горло.

Микаэла положила ладони на оковы. Ее длинные пальцы, украшенные десятком золотых колец, подрагивали от напряжения, рот искривился, на неповрежденной ожогами половине лица выступили капли пота. А затем в одно мгновение металл нагрелся и покраснел. Казалось, еще немного, и он расплавится, освобождая меня, но огненная ведьма ювелирно владела силой.

Было ли это больно? О да! Когда-то я визжал, плакал и умолял прекратить мучения. Когда-то меня притаскивали на очередную встречу с ведьмой и приковывали к стулу. Когда-то я мечтал, чтобы мой дар, наконец, вырвался, потому что смерть казалась милосердием.

Но человек такая тварь, что ко всему привыкает.

По спине потек холодный пот. Я хрипло и рвано выдохнул, вытер рукавом кровь из прокушенной губы и потянулся к пиву. И никто в гуле и смехе «Медвежьей крови» не заметил совершенного колдовства.

Мы занялись ужином.

В общем зале было накурено и сумрачно, масляные лампы давали недостаточно света. Потемневшие от времени и копоти деревянные балки нависали низко, придерживая старые своды «Медвежьей крови». Им в помощь стояли фигурные колонны с неумело вырезанными виноградными гроздьями и переплетениями листьев. У дальнего конца сложили просмоленные бочки, стены украшали головы оленей и вепрей, чередуясь с покрытыми ржой щитами.