Заветное желание

Заветное желание

Наступил последний день декабря, и все вокруг шептало о приближающемся празднике.

Пушистые сугробы доставали почти до подоконника. Ветки елей тяжело клонились к земле и кряхтели от развалившегося на них снега. Даже кормушка, привычно пустовавшая осенью, все чаще раскачивалась: к ней слетались шустрые синицы и устраивали настоящие бои за просяные зернышки, рассыпанные по деревянному дну.

«О, воробьи появились. Наверняка им понравится моя булочка с маком. Только как незаметно стащить ее?» – подумала Маруся, следя за очередными пируэтами птиц у кормушки.

Из неплотно закрытой форточки тянуло холодом, и девочка переступила босыми ногами по дощатому полу. В выходные она легко просыпалась, без напоминаний вставала с постели, но никак не привыкла сразу надевать домашнюю одежду и чуть ли не до полудня бродила в пижаме.

– Так, улица к Новому году готова, а что же мы? – вслух протянула Маруся и задумчиво поджала губы.

Первый пункт в маршруте проверки будет... Маруся прокралась по коридору. Точно, холодильник...

Странно, кашу вечером она съела всю и даже не выкапывала спрятанный в ней кусочек сливочного масла. Бр-р, масло! Липкое, невкусное и с этим, как его, «холо.. холе...стринином». Так вот, кашу-то она, Маруся, съела, а вот сил распахнуть белую дверцу что-то не хватает. Эх, жаль Кузька не может помочь! Только вертится под ногами и отвлекает. Брысь! Ну нет колбасы, пока нет. Но если поднатужиться... еще чуть-чуть... Уф, вот оно, счастье!

Маруся поискала глазами нож, чтобы отрезать коту самый краешек копченой колбасы, но вовремя вспомнила, что брать острые предметы ей пока не разрешали. Бабушка сразу сердито хмурила брови, как будто прикидывала, какую часть тела внучки не жалко отдать этому самому ножу. «Ладно, Кузька, обойдемся тем, что под рукой». И Маруся осторожно откусила колбасу, стараясь, чтобы граница была ровной, а не закругленной. Так, еще разочек здесь и здесь. Вроде незаметно. На, держи угощение.

А что с предполагаемым пиром? Есть ли все нужное в холодильнике? Маруся слышала, как мама обсуждала с бабушкой предстоящий праздник, который в их изложении вовсе таким и не казался: ужин будет самый обычный, да и гостей не предвидится.

Но какой же Новый год без любимого салата с кукурузой?! Вон и не видно на полке ни одной баночки. И как без крепких, хрустящих огурцов из пузатой бабушкиной кадушки? Пока выловишь один, все пальцы пропахнут укропом и еще чем-то кисленьким. Облизнешь их – и жмуришься от удовольствия... А как же без слоеного торта, в котором коржей и не видно из-за щедро намазанного крема? Кажется, что аккуратно его кусаешь, а на щеках всегда такие же усы, как у Кузьки...

Неужели всего этого не будет?!

А елка!.. Уж ее-то точно надо нарядить. Маруся давно приготовила новые игрушки: бумажные фонарики и нарисованные шары – и в мыслях повесила их высоко-высоко, на самый верх. Чтобы все заметили.

Главное, чтобы саму колючую красавицу принесли. В прошлом году так притащили ее поздно вечером, почти перед самым ужином, и украсили кое-как. Мама тогда еще долго ворчала на папу, что тот отложил это важное дело напоследок, вот и досталась ему кособокая кривуля. Но на Марусин вкус деревце было неплохое, даже с изогнувшимся стволом. А вдруг елка просто хотела выглянуть в окно, поглазеть на своих подружек в лесу, вот и повернулась так?

Папа... Последние месяцы он работает уж слишком много. Маруся даже засыпает, не дождавшись его прихода. А по утрам ее увозят рано в детский сад, и она шепотом желает хорошего дня в стриженую папину макушку, выглядывающую из подушки. Было бы здорово, если в праздник старая работа вся будет сделана, а новая еще не успеет начаться. Тогда папа проведет вместе с ними целый день, сам вытащит стол на середину комнаты и развесит бумажные гирлянды под потолком, а то Маруся туда никак не может дотянуться.

Вот и второй пункт проверки – украшения. Маруся помнила, что елочные игрушки, аккуратно переложенные старыми газетами и ватой, хранятся в небольшой коробке на антресолях. Яркие шишки и шары, веселые снеговики, парочка сосулек, шуршащая мишура, звездочка-макушка и огоньки, похожие на небольшие свечки.

На самое дно складывали поделки Маруси, которые она старательно мастерила каждый год. А все началось с забавного бумажного клоуна с круглым носом и глазами разного размера. Мама заявила, что он похож на прадеда, и назвала в его же честь Ерошкой. Потом были кукла с пальцами, как лепестки у ромашки, и снежинка с огромными дырками-узорами.

Но самое главное украшение вытаскивалось тогда, когда елка была уже наряжена.

Бабушка открывала сервант, брала потертую шкатулку и за ниточку поднимала большой шар насыщенного синего цвета. Пока она неторопливо снимала налипшие ворсинки ваты, шар покачивался, а вместе с ним двигался и нарисованный на одной стороне ангел. Марусе всегда казалось, что его пушистые крылья боятся распрямиться до конца, но, если осторожно коснуться игрушки в самый Новый год, притихший ангел проснется и взмоет ввысь.

Однако проверить это никогда не удавалось: бабушка строго-настрого запретила трогать ценную вещь, объясняя, что ангел приносит счастье в дом и что это единственная память о дедушке. Какая же единственная, всегда недоумевала Маруся, если вон висит его фотография, а сама Маруся помнит, как дедушкины усы мягко щекотали ее щеку и ухо. Но шар в руки все-таки не брала: боялась.

За спиной раздалось негромкое покашливание, и Маруся поняла, что задумалась перед открытым холодильником. А он тонким писком напоминает, что дверцу следует прикрыть, и покрепче. Повезло, что бабушка задержалась перед трюмо.

– Муся, ты уже встала? И опять в пижаме? Хорошо, что в мире есть хоть что-то неизменное. – Бабушка чмокнула ее в макушку и прошествовала к плите.

Бабуля всегда так: не ругает, но говорит таким тоном, что сразу бежишь все исправлять. И эти очки, сдвинутые на самый кончик носа... Зачем они ей, если бабушка все равно смотрит поверх стекол? Но сегодня Маруся не поспешила переодеваться, а с ногами забралась на табуретку. У нее важное дело.