Здравствуй, ёлка, Новый год!

= 1 =

Кожаная петля ложится на запястья.

- Подними руки, Ева.

Мужчина в маске похож на Кайла, он говорит голосом Кайла и двигается, как Кайл, но Ева чувствует его отстраненность. Может… так даже лучше?

Крюк, свисающий с потолочной балки, цепляет ремень. Ева встает на цыпочки, чтобы удержать равновесие. Одним рывком муж разрывает тонкую тунику, обнажая ее тело. Ева закусывает губу и прикрывает глаза.

«Да, да,… пожалуйста…»

Она чувствует, как рукоять кнута касается спины, опускается вдоль позвоночника к ягодицам. Слышит щелчок кнута. Вытягивается в струну, готовясь принять первый удар…

- Ка-а-айл!

И просыпается.

Ева разочарованно застонала, едва сообразив, что сессия ей приснилась. Снова сон! Сон, который преследует ее не первый месяц. Сон, не приносящий облегчения.

Кайла в кровати нет. Ева прислушалась – вроде бы в ванной шумит вода. Еще не ложился или уже встал? Щурясь, она посмотрела на экран смартфона: шесть утра. Она опять уснула одна, не почувствовала, когда Кайл лег. Подушка смята, иначе можно было бы заподозрить, что он ночевал в другом месте.

Ева решительно встала и сбросила кружевную ночную сорочку. Если гора не идет к Магомету…

Кайл стоял под душем, отвернувшись к стене и упершись в нее обеими руками. Струи воды хлестали его по спине. Ева не смогла сдержать всхлип, пожирая взглядом крепкое мускулистое тело: косая сажень в плечах, каменные мышцы, сильные руки. К счастью, из-за шума воды Кайл ее не услышал.

Ева шагнула к нему, прильнула к спине, обнимая… и, взвизгнув, отпрянула назад, едва ее окатило ледяной водой. Кайл быстро обернулся и, чертыхнувшись, выключил душ. Схватил полотенце, набросил ей на плечи, стал растирать.

- Замерзнешь! – клацнула зубами Ева.

Он одарил ее насмешливым взглядом и прижал к себе. Согрел, укутал в собственный халат и выставил из ванной комнаты.

Халат пах стиральным порошком. Ева пробралась в комнату, где хранились вещи Кайла, и уткнулась носом в кандуру[1]. Запах мужского парфюма, впитавшийся в платье, немного ее успокоил.

- Ева? Что с тобой?

Мягкий голос мужа заставил Еву вздрогнуть. Хороший вопрос. Особенно, когда ответить… нечего.

«Мне тебя не хватает, мой Лорд. Я скучаю. Безумно скучаю…»

«Ева, милая, потерпи. Сейчас я не могу уделить тебе время. Это важно. Пожалуйста, поверь и прости».

«Да, Кайл, да… Я понимаю. Прости меня».

Что толку повторять один и тот же разговор?

- Извини. – Ева тряхнула мокрыми волосами. – Минутка слабости.

- Ева…

Кайл притянул ее к себе, обнял и поцеловал. Нежно. Едва коснувшись губ.

И это поцелуй?!

Ева чуть не зарычала от злости. С тех пор, как они переехали в Абу-Даби, многое изменилось. И если к одним переменам она была готова, то другие застали врасплох и выбивали почву из-под ног.

Кайл не требовал, чтобы Ева приняла ислам, но попросил, чтобы их дети воспитывались в его семье, и она согласилась. Он не требовал, чтобы она соблюдала традиции и вела себя, как примерная мусульманская жена, но Ева старалась не выделяться и не провоцировать консервативное арабское общество, и это был ее выбор. Он не возражал, чтобы она работала, и помог устроиться в крутой медицинский центр. Он поддержал ее желание учить детей русскому языку и обещал показать им родину матери.

Ева родила ему сына и вскоре, всего через год, дочь. Кайл обожал детей и проводил с ними каждую свободную минуту. Детей здесь вообще все любили и баловали – все многочисленные родственники, включая родителей Кайла. Еву, кстати, тоже любили. Ее приняли очень радушно и не раз благодарили за то, что она «вернула Кайлу лицо».

Откровенно говоря, жаловаться Еве не на что. У нее есть все, о чем может мечтать женщина. Все, кроме одного… Правда, обычные женщины об этом не мечтают.

Сначала Кайл говорил, что ни за что не ударит беременную женщину. Ладно, с этим Ева могла согласиться. Ребенок важнее потребности в сабспейсе, и она не хотела навредить малышу. Потом они жили в доме родителей Кайла, пока он обустраивал их квартиру. «При родственниках? Ты с ума сошла!» И это тоже весомый аргумент. Неладное Ева заподозрила, когда не нашла «тайной» комнаты в новом доме. «Ева, у нас дети. Мы не можем рисковать. И слуги весьма любопытны, тут тебе не Европа». Он и крошкой ее больше не называл. «Это слишком личное, дети слышат, слуги слышат».

Слуг она с удовольствием выгнала бы восвояси, но Кайл против. Мол, не потерпит, чтобы его жена мыла полы. Дети, дети… Ева пылинки с детей сдувала, но не возражала, когда они гостили у бабушки и дедушки с ночевкой. Там к ним относятся, как к принцу и принцессе, а им с Кайлом хватило бы вечера… Но теперь он занят каким-то заказом государственной важности. Ни минуты свободной, ни секунды.