Зеркало

Зеркало

Пустой пыльный чердак. На дощатом полу сидит девочка лет двенадцати. С наступлением темноты ей всегда грустно, но свет включать нельзя. Вдалеке раздался первый раскат грома. Если будет гроза, бабушка вряд ли навестит ее еще раз…
В четыре года девочка лишилась родителей. У родственников свои дети и свои дела, а брошенным ребенком займутся социальные службы. В восемь лет у нее появились друзья. Их называли Уголек и Сияние, они прятали девочку у себя четыре года, пока самим не пришлось бежать. Девочка осталась у знакомой Сияния – той самой бабушки, что приносит еду на чердак.
Прощанье с друзьями вышло скомканным и бестолковым. Ей известно, что Уголек и Сияние были необычными людьми: Сияние умела читать мысли и видеть будущее, а Уголек мог то ли внушать людям что-то, то ли как-то иначе воздействовать на них. Девочка им порой завидовала и не понимала, почему они пользуются своими способностями только в момент опасности.
Единственная роскошь чердака — большое зеркало в кудрявой рамке. Зачем? Сияние говорила, что зеркала — это нечто особенное, чуть ли не вход в другой мир. Если разбить его, будет звон, шум. Сюда ворвутся чужие люди и заберут девочку туда, откуда она давно сбежала. Зеркало разрослось во всю стену и отражало свет фонаря, голые ветки тополя, похожие на костлявые руки неведомого существа. Когда в зеркале блеснула молния, девочка вздрогнула. Надо закрыть окно…
Вместо этого девочка подползла к зеркалу и вгляделась в свое отраженье. Худое лицо, длинные, почти желтые волосы. Мама говорила: если у тебя веснушки, значит, при рождении тебе улыбнулось солнышко. Девочка хмыкнула. Нет, Сияние, ты ошиблась. Этот кусок стекла всего лишь отражает реальный мир.
— А я бы на твоем месте не отказывалась от чудес, — знакомый голос заставил девочку приглушенно вскрикнуть, — конечно, если хочешь видеть только то, что есть, я не в праве мешать.
Девочка отползла от зеркала, видя в нем свое ошарашенное лицо. Голос принадлежал Сиянию, сомнений быть не могло. Он завораживал и обволакивал, дарил забытое чувство защищенности и спокойствия.
— Я схожу с ума? — пролепетала она. — Где ты?!
— Смотри внимательно.
В глубине зеркала что-то засветилось, пока не обрело четкие формы. Фигура девушки в ослепительно белом платье. От золотых волос исходило свечение. Девушка плавно вышла из размытой глади зеркала, его рябь потянулась за ней, норовя удержать за платье или за волосы. Девушка будто не замечала, и серебряные нити заровняли рябую поверхность. Выйдя из зеркала, Сияние стала светиться слабее, но сделалась более четкой.

— Здравствуй, малыш. И не вздумай обвинять меня во вранье. Ты же знаешь, я никогда тебя не обманывала, даже в шутку.
— Прости, прости меня... – какое-то время девочка не могла вымолвить ничего больше, — а ты... вы живы? Что это все…
— Нет, — гостья чуть склонила голову, — мы не живы, но ты так убивалась, что я решила тебя навестить. Вообще-то я не должна, но не сдержалась.
— Почему не должна, почему?! — девочка бросилась к Сиянию, повисла у нее на шее и, как ни странно, ощутила тепло ее кожи. — Я так скучаю, ты не представляешь… невыносимо! — голос ее дрогнул, по щекам побежали слезы.
— Представляю, малыш, представляю, — ответила девушка, окутав малышку неземным объятьем, — поэтому и не выдержала, но нельзя так, понимаешь? Ты должна сама справиться и не привязываться к моему образу. Каждый проходит свой путь.
Девочка вздрагивала от рыданий, громко всхлипывала. Казалось, засевшая в сердце горькая тоска и боль наконец нашли выход. Еще немного, и она зарыдает в голос. Сияние старалась ее успокоить, но не получалось — слезы лились и лились. Она вцепилась в девушку с такой силой, словно твердо решила никогда ее не отпускать.
Возможно, она смогла бы уговорить Сияние взять ее с собой, тогда, когда они уходили. Но в комнату ворвался Уголек, выпалив, что медлить нельзя. Он говорил не своим голосом, резко и отрывисто. И девочка с бабушкой ушли, а Уголек и Сияние остались в той страшной комнате. Дорогу девочка не помнила. Помнила только шершавую, сухую, очень теплую руку бабушки, лесные лабиринты и мелкую морось в лицо. С тех пор этот чердак стал ее домом.
— Малыш, не расстраивайся, — Сияние вернула ее в настоящее, — все хорошо, просто пришла пора расстаться. Мы стали чуть другими.
— А я не хочу расставаться, — твердила девочка, захлебываясь слезами, — я не хочу быть одна! Я не знаю, что делать и как жить. Почему вы меня бросили?!
— Так получилось, — Сияние не выпускала девочку из объятий, — если бы мы могли остаться, никогда бы тебя не бросили...
— Ты знаешь, кто убил вас?
— Знаю, — Сияние отстранила ее, почувствовав, что девочка немного успокоилась, — но тебе необязательно.
— Почему? Скажи, кто он?
— Не стоит жить ради мести, малыш, не очерняй душу. Месть не даст покоя. Поверь, это уже не важно.
Поток слез немного уменьшился. Девочка осознала: не для того ей дан миг свидания с другом, чтобы все проплакать. Теперь она во все глаза смотрела на Сияние и не могла наглядеться. Сияние раньше не носила платьев, а уж в последнее время девочка видела ее только в длинном вязаном свитере и старых джинсах, заправленных в резиновые сапоги. Сейчас Сияние выглядит сказочно, и дело не только в платье. В глазах спокойствие, черты лица стали мягче.
— Уголек с тобой?
— Да.
Какое-то время они молчали, глядя друг на друга.
— Прости, что я тебя так мучаю, — сказала, наконец, девочка, — мне ведь не так спокойно, как тебе.
— Ничего, малыш, — улыбнулась Сияние, — главное не думай о том, о чем подумала сейчас.
— Но что делать, если эта мысль часто приходит в голову? я правда хочу к вам...
— Всего лет пятьдесят, и мы встретимся. Если ускоришь собственноручно, не встретимся никогда. Выбирай.
Она тяжело вздохнула, встала и прошлась по комнате. За окном шумел дождь. Капли со звоном падали на асфальт, отчаянно бились в закрытые окна, шуршали по желтеющей листве. Дождь, словно печальный странник, подслушивал их разговор.
— Слышишь? — спросила девочка у Сияния.
Та кивнула.
— Мне кажется, я вижу его… огромный, сутулый человек в длинном, прозрачном как вода плаще… я не могу прийти к тебе сквозь зеркало?
— Нет, — ответила Сияние, — и не пытайся туда заходить, там легко заблудиться и остаться навсегда.
— Значит, тебя я там не найду?
— Туда это не дорога, просто я избрала ее ходом, чтобы ты не пугалась, — улыбнулась Сияние.
— Неужто? Считаешь, удалось? — впервые за время их беседы девочка улыбнулась.
— Считаю, удалось.
Слезы опять подступили к глазам от жалости к себе, к своей безрадостной участи, к изначально поломанной жизни…
— Может, расскажешь, что ждет меня? — спросила девочка.
— Не могу. Скажу только, что хорошее не за горами, даже по земным меркам, а зеркало — действительно просто кусок отражающего стекла. Красивый образ, любимый многими. И мной когда-то.
— Знаешь, теперь сложно в это поверить, — сощурилась девочка.
— Твое право, моя вина, — улыбнулась Сияние, — но это не главное. А главное я уже сказала, надеюсь, ты не забыла. Хочешь немного проводить меня?
— Так скоро?.. ты не можешь остаться еще хоть на полчаса?
Сияние покачала головой.
— Пойдем. В такой дождь тебя никто не увидит.
Сияние взяла девочку на руки и выпорхнула в открытое окно. Дождь принял их в холодные мокрые объятья и укрыл от посторонних глаз. Девочка заметила, что вода не касалась Сияния: ее волосы остались сухими, капли не стекали по лицу, широкие рукава платья парили в воздухе подобно крыльям.
— Ну, вот и все, малыш, — Сияние бережно поставила девочку на асфальт и серьезно посмотрела на нее, — прощай, и не вздумай больше плакать. Научись быть счастливой, помни, что обещала маме. А теперь отвернись и не смотри, как я уйду, хорошо?
Девочка ринулась к Сиянию и вновь заключила ее в крепкие объятья. Теперь у нее не отнять права на прощанье. И пусть осознание этого последнего момента ничего и не даст, но как хорошо, когда не в чем себя винить!
— Прощай, — шепотом сказала она, отстранившись, — передай привет Угольку. Я скучаю по нему.
Девочка нехотя поплелась к зданию, ставшему ее домом. На лестнице пусто и тихо, бояться нечего и некого... а если она обернется, превратится в соляной столп, как жена Лота? Что будет?
Она резко развернулась. Пустая, сверкающая от дождя дорога, ровный асфальт в фиолетовом блеске фонарей, капли рикошетом... и никого на дороге. Сияние исчезла.
Девочка вернулась, никого не встретив на лестнице, как и обещала ей подруга, но, едва оказавшись на чердаке, она обомлела: в комнате не было зеркала – лишь квадрат невыцветших обоев в кудрявой раме. И никаких осколков на полу.
— Научись быть счастливой... — растеряно пробормотала она, — научись быть счастливой…