Жара в Архангельске

Глава 20

Опасения Майкла насчёт родителей Салтыкова вскоре подтвердились. Андрей приехал домой, и в первый же вечер у него с отцом состоялся серьёзный разговор.  

— Отец, — сказал Салтыков-младший, придя к нему в кабинет, — Отец, я женюсь.  

Сергей Александрович запер в сейф бумаги и вопросительно посмотрел на сына.  

— На ком? — только и вымолвил он.  

— Ты её не знаешь, отец: эта девушка из Москвы.  

— Гм… — Сергей Александрович поднялся с кресла и, грузно ступая по ковру, прошёлся до двери кабинета и обратно. Затем сел обратно в кресло, но через секунду опять встал и заходил по кабинету.  

— Так-с… Жениться, значит, собрался… Ну что ж, сынок, и это дело. Из Москвы, говоришь… Что ж, это хорошо — переедешь к ней, будешь жить в столице...  

В кабинет вошла мать Салтыкова, робкая и некрасивая женщина. По всему было видно, что в этой семье она не имеет права голоса — всё здесь решал отец. Но, едва услышав, что её любимый сын хочет жениться и уехать в столицу из родительского гнезда, она всплеснула руками:  

— Господи! Да как же ты поедешь туда, сынок? Как же ты жить там будешь — там ведь ни кола, ни двора у нас, ни знакомых. А здесь тебя отец и на работу устроит, и опять же, связи...  

— Не говори глупостей, — резко осадил жену Салтыков-старший, — Здесь я его на четырнадцать тыщ устрою — а там он со своей специальностью тыщ сорок заработает. Какой бы дурак стал отказываться от такой возможности — жениться на москвичке и поселиться в столице? Ты, баба, не понимаешь, и помалкивай.  

— Иди, мать, иди, у нас с отцом мужской разговор, — подхватил Салтыков-младший, выпроваживая её за дверь.  

Оставшись в кабинете наедине с отцом, Салтыков попытался объяснить ему, что переезд в Москву в ближайшее время не входит в его планы.  

— Видишь ли, отец, — невнятно пробормотал он, пряча глаза, — Я думал привезти её сюда… Она не хочет жить в Москве...  

Отец Салтыкова оторопело уставился на сына.  

— То есть, как это не хочет? — сухо спросил он.  

— Ну, ей там не нравится. Ей нравится здесь, в Архангельске.  

— Странно… — пробормотал отец, — Но ты мне ничего не рассказывал о ней. Что это за девушка? Сколько ей лет, чем она занимается, учится или работает?  

— Она работает; ей двадцать один год.  

— Что же, она нигде не учится? А родители её чем занимаются? Эта девушка из обеспеченной семьи?  

— Нет, — пряча глаза, промямлил Салтыков.  

— Н-да… — Сергей Александрович озадаченно забарабанил пальцами по столу, — Я, признаться, сынок, желал для тебя лучшей партии… Потом, ты молод. Тебе сейчас надо думать в первую очередь о карьере, а не о пелёнках. Что же, она необразованная, из неблагополучной семьи — и ты хочешь на ней жениться? На какие средства вы собираетесь жить?  

— Но я люблю её!..  

— Глу-пос-ти! — отец Салтыкова аж побагровел, — Я не для того тебя воспитал, потратил столько денег на твоё образование, откосил тебя от армии, устроил к себе на работу, чтобы ты привёл в дом какую-то голодранку!!! Ни я, ни твоя мать не дадим согласия на такой брак!  

— Тогда я женюсь без вашего согласия!  

— А это пожалуйста! — вспылил отец, — Тебе уже двадцать два года! Делай что хочешь: женись, разводись… Но знай: я тебе помогать не буду. Живите как хотите и где хотите, но на нас с матерью не рассчитывайте.  

Салтыков круто повернулся и молча вышел из кабинета отца.  

— И чтоб сюда её не приводил! Ясно? — крикнул отец вдогонку.  

— Ясно, — зло ответил Салтыков и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью.  

Ночью родители Салтыкова долго не могли уснуть. Мать лежала с открытыми глазами и смотрела на полоску света между штор.  

— Связался на нашу голову… Что ж теперь будет-то...  

— Да ничего не будет, успокойся, — сказал отец, — Погуляет, перебесится и всё. Давай спать, завтра на работу.  

— Какой тут может быть сон! — мать резко села на постели, — Хорошо, если бы всё было так, как ты говоришь, а если нет? Если он наделает глупостей прежде, чем «перебесится», тогда что?  

— А что мы можем сделать? Сама-то подумай! Чай, не мальчик уже...  

— Приструнить бы его надо… Как бы от дома совсем не отбился...  

— Приструнить надо. А девку эту нам сюда не надобно. Вишь, тоже, не захотела в Москве с ним жить...  

— Может, у неё там и жить-то негде, откуда ты знаешь. Может, там семеро по лавкам сидят в двух комнатах...  

— Ну дак тем более. Ему щас работать надо, карьеру делать, на ноги становиться. Она же свяжет его по рукам и ногам!  

— А может, зря мы так, Серёж? Может, надо посмотреть самим, что за девочка? Вообще, конечно, странная история какая-то получается. Москвичка, и не хочет жить в Москве… Очень странно...  

— Обычный молодёжный нигилизм, — отмахнулся отец, — У них щас возраст такой. Романтики и приключений им подавай. Время надо, потом у них мозги на место встанут. Как сошлись, так и разбегутся.  

— Да, только как бы потом эти приключения нам с тобой не аукнулись...  

— Не кипишись. Я тебя уверяю, у него это пройдёт. А щас хочет с ней жить — пускай живут, пускай квартиру снимают. Я ему ни рублём не помогу на это дело. Пусть со своих заработков как хочет крутится. Пусть сам поймёт вместе со своей девкой, что такое бытовая неустроенность. Я своего сына знаю, он так жить не захочет. И не будет.  

— А если его и это не остановит?  

— Остановит, — последовал ответ, — Времена-то, чай, не советские. Это нам в своё время легко было строить рай в шалаше — мы другой жизни-то и не видели. А щас молодёжь другая пошла, спорченная… После сытой и обеспеченной жизни в родительском доме кто ж захочет в нищете-то прозябать? Это при советской власти молодым семьям и жильё давали, и всё, а щас времена не те… Щас попробуй-ка с нуля поживи — хрена тебе! На свою-то квартиру да на достаток им двадцать лет придётся ишачить, не меньше...