Жара в Архангельске

Глава 32

Нет, Мими положительно не могла в это поверить.  

Салтыков женится… И на ком? На Оливе!..  

Конечно, Мими вот уже год как переписывалась с Оливой. Но Салтыкова она знала дольше. С тех пор, как на втором курсе он выдвинул отличницу и активистку Мими в младшие редакторы проекта Агтустуд, они сотрудничали бок о бок долгое время. И хоть Салтыков, в силу своей натуры, подкатывал яйца и к ней, ничего такого про них двоих в АГТУ сказать не могли.  

Маша, воспитанная своей строгой, интеллигентной мамой, была человеком высоких моральных устоев. И главным из них было — не отдаваться до свадьбы. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.  

Но одно дело — принципы, а другое — тайные, задавленные желания...  

Нет, Салтыков не был, просто не мог быть, героем её романа. Поступки его были отвратительны, она знала о них, при ней произошёл и тот скотский инцидент на турбазе, и та пьяная драка в ночном клубе. Всё разворачивалось на её глазах. Но — странное дело! — как только Салтыков начинал говорить, все его мерзости уже вовсе не казались ей отвратительными. Более того — он необъяснимо притягивал её к себе. Так притягивал, что перед глазами её так и стоял образ — не образ прекрасного принца, а наглая, пьяная, скуластая рожа… чья? Салтыкова, чья же ещё...  

«Не думать, не думать, не думать...» — как мантру, как заклинание шептала Мими в такие моменты. Но, как это зачастую бывает, «пай-девочек» часто притягивают «плохие парни» — так и отличница и аккуратистка Мими уже не могла не думать о Салтыкове. Мысли эти, с которыми она боролась изо всех сил, атаковали её по ночам, приходили в виде странных, нелепых эротических снов, где её лишал девственности Он — негодяй и разгильдяй, пьяница, скандалист, бабник, обольститель… Желание против воли обручем сковывало низ её живота, трепетало… И — о ужас! — точно такой же трепет испытывала она, когда случайно между лекциями и коллоквиумами встречалась с ним в гулком сумраке университетского коридора.  

Как, когда, с чего началось это безумное умопомрачение? С того ли прошлогоднего «Урбана», когда Салтыков предложил Мими играть на одной из его вечеринок? С той ли сентябрьской встречи форума в кафе, на которой Салтыков, как и полагается лидеру и королю, как всегда сел во главе стола и по левую руку от себя усадил Мими? Мими тогда зарделась: ведь это место, по левую руку от самого «Президента Агтустуда», считалось уже негласным «местом королевы». Только вот королевы менялись часто: сначала это место гордо занимала Ириска, потом её свергла Дикая Кошка, потом пару раз на нём сидела Смайли. А теперь вот, похоже, настала очередь Мими держать в руках скипетр. Но когда Салтыков, уже прилично поднабравшись, стал бесцеремонно хватать под столом её коленки и шептать на ухо непристойности, Мими вспыхнула от оскорбления и спешно засобиралась домой.  

— Машенька, постой… подожди! — Салтыков выбежал на мороз без куртки, — Машенька, я тебя обидел, да?.. Извини, я сам не знал, что говорю… Давай я провожу тебя домой…  

— Не надо, — стальным голосом, не оборачиваясь, произнесла Мими, — Андрей, ты простудишься без куртки, иди обратно. Я живу недалеко.  

— Ты обиделась на меня? — Салтыков вдруг порывисто обнял её. От него разило табаком и перегаром, и Мими нашла в себе силы вырваться.  

— Андрей, не надо меня хватать!  

— Машенька, извини, пожалуйста… Но сегодня ты такая красивая, что мне трудно держать себя в руках… Я не пил много, ты же помнишь — но я пьян, и мне жарко… Кажется, я влюблён...  

— Ты это говоришь всем. У меня нет оснований верить тебе.  

— Поверь мне, пожалуйста! — с жаром воскликнул Салтыков, — Наверное, я не должен был всего этого говорить, но… — он запнулся, — Если ты хочешь, мы можем забыть об этом…  

— Вот так-то лучше, — надменно произнесла Мими, — Иди обратно в кафе, а то ребята подумают что-нибудь не то.  

— Машенька, но ты же придёшь играть ко мне на дискотеку шестнадцатого числа? Ты же знаешь, мне без тебя там никак не обойтись...  

— Посмотрим, — холодно сказала Мими и, не оборачиваясь, пошла к своему дому.  

«С-с-сука… — сквозь зубы прошипел Салтыков, оставшись один у входа в кафе, — Блядь, мне трахаться надо!!! Пипец, хоть шлюх заказывай… Не прёт, так не прёт...»  

— Ты чего тут стоишь бормочешь? — окликнул его Паха Мочалыч.  

— Да Целкина ломается… Маша, блядь, Целикова, — Салтыков досадливо сплюнул, — У-у-у, бля!!! Павля, убей меня апстено!!!  

— Да нах она тебе сдалась? Других, что ли, девчонок нет?  

— Да, блядь, нету, в том-то и дело!  

— И чё ты так загоняешься? Уж ты-то, да не найдёшь, кого трахнуть? — тонкая улыбка зазмеилась на сволочном лице Мочалыча, — Положим, Целикова-то тебе, конечно, так просто не даст… Разве что после свадьбы...  

— Ну, уж нет! Нахуй, нахуй!  

А Мими, конечно, ничего не знала об этом разговоре. Слова Салтыкова о том, что он влюблён в неё, не выходили у неё из головы. Умом Мими понимала, что Салтыков, мягко говоря, вводит её в заблуждение, но ещё было что-то помимо разума, что заставляло её верить этим словам. «А вдруг он и вправду влюблён в меня? — вновь и вновь думала она, лёжа по ночам в своей постели в обнимку с пушистым белым медведем, — А почему он не может быть в меня влюблён? Я красивая, и, кроме того, гораздо умнее всяких там Ирисок и Диких Кошек. Конечно, ему не на что рассчитывать — я не из тех, кто дёшево продаётся...»  

Однако на дискотеке, куда Мими всё же пришла играть свои арэнби, Салтыков демонстративно не замечал её. Он пил, базарил с приятелями, прижимался в танце к какой-то стриженой брюнетке, и ему не было никакого дела до того, что их видит из своей рубки Мими. Еле-еле доиграв свой сэт и не видя ничего сквозь пелену слёз, спотыкаясь, она покинула свою рубку. Всё ещё надеясь, что Салтыков заметит её уход, Мими обернулась на пороге — но он настолько увлёкся своей брюнеткой, что на Мими даже не смотрел. И тут Мими поняла, что для Салтыкова она — ноль, пустое место, впрочем, как и все.