Жара в Архангельске

Глава 19

Олива стояла у высотки, облокотившись на бордюр, и ужасно нервничала, теребила волосы, то и дело смотрелась в зеркальце, поправляя макияж. Затем, бросив зеркальце в сумку, пытливо вглядывалась в проходивших мимо парней, высматривая среди них очкарика, гадая, он — не он? Один на вид дохловатый, щуплый очкарик, и правда, вскоре нарисовался, но, пройдя мимо Оливы, подошёл к каким-то двум ребятам, и вместе с ними затерялся в толпе.  

Олива ещё раз натянула юбку ниже колен, дабы скрыть свои разорвавшиеся колготки, и огляделась. Положение было дурацким. Мало того, что припёрлась сюда, как идиотка, в раздранных колготках и размалёванная как индеец, так ещё теперь торчит тут и дожидается какого-то четырёхглазого, который до сих пор не соизволил прийти. Оливе стало стыдно за свой порыв, свои вчерашние волнения, когда звонила ему и назначала встречу. Может, встать и уйти, пока не поздно? Но она по-прежнему оставалась стоять и ждать непонятно чего, то и дело краем глаза косясь на того красавца, что тоже стоял несколько в отдалении и всё ещё ждал свою девушку.  

«Может, заговорить с ним? — невольно подумала Олива, — Ведь ничего же криминального не случится, если я… ну, например, спрошу у него время...»  

Но, пока она собиралась с духом, парень, словно угадав её мысли, опередил Оливу.  

— Без пятнадцати час, — произнёс он, проходя мимо неё и глядя на часы, — Думаю, дальше ждать смысла нет.  

— Твоя девушка, я вижу, тоже не явилась на встречу? — робко спросила Олива.  

— Да, в общем-то, она не моя девушка. Так, в интернете познакомились… Я даже фото её не видел.  

— Ты знаешь, у меня точно такая же история… — начала Олива, и оборвалась, поймав на себе его пристальный взгляд, — Что, что такое?.. Испачкалась?.. — она нервно зашарила в сумке в поисках зеркальца.  

— Да нет, — сказал зеленоглазый, всё так же пристально глядя на неё — Странные, однако, эти москвички. Позвонила мне вчера под вечер, назначила встречу и не пришла...  

Олива вспыхнула аж до самых ключиц и выронила зеркальце из дрожащих рук. Она нагнулась, чтобы поднять зеркальце, но спинным мозгом почувствовала на себе его взгляд и, красная от стыда, вскинула на него глаза. Он улыбался.  

— Так, понятно, — произнёс он, еле сдерживая смех, — Из Мурманска, значит. Улица Каретная… Или нет, Лошадная...  

Олива еле сдержала себя, чтобы не рвануть без оглядки со всех ног.  

— Ещё скажи: Конюшенная, — продолжал издеваться Даниил, — Ай-яй-яй, как нехорошо. Вот же врунишка!  

— Ну, хватит! — махнула рукой Олива, готовая провалиться сквозь землю.  

Даниил, скрестив руки на груди, продолжал с усмешкой глядеть на неё. Его глаза просвечивали её насквозь, как рентген, и Оливе, вдруг увидевшей себя с его стороны, стало ужасно стыдно и своей нелепой коротконогой фигуры на метровых каблуках-ходулях, и размалёванного дешёвой косметикой узкоглазого лица, и безвкусной крикливой бижутерии, и вороньего гнезда на голове. Ей так хотелось произвести на него впечатление, что вырядилась как дура. Да ещё и это враньё про Мурманск — как чёрт за язык дёрнул. Неудивительно, если он сейчас сошлётся на какие-нибудь срочные дела, вскочит в троллейбус — и поминай, как звали....  

— Да, — явно разочарованным тоном произнёс Даниил, — Интересная у нас с тобой встреча получилась. Ну, и… что делать будем?  

Это означало: не думал я, что ты такое чучело огородное! Я-то представлял тебя не так. Думал, если не красивая, то хотя бы симпатичная. А тут — пугало пугалом. Какая-то маленькая, неказистая, да ещё узкоглазая как чукча. А намалевалась-то как… Пять слоёв пудры, пять слоёв туши на ресницах, жирный слой помады на губах — того и гляди, вся «штукатурка» осыплется. Кофта ещё какая-то кислотного цвета, серьги в пол-лица, и причёска — «я у мамы вместо швабры». Ужас. У-жас.  

Олива чувствовала, что не нравится Даниилу. Щёки её горели от стыда и обиды, на глаза наворачивались слёзы. Она присела рядом с ним, ссутулившись и низко опустив голову.  

— Не знаю, — еле слышно прошептала она, не смея взглянуть на него.  

Это означало: я знаю, что не нравлюсь тебе, и это мне больно, но задерживать тебя не смею. Можешь уходить, я тебя не держу.  

Но, тем не менее, Даниил уходить почему-то не торопился...