Жарче, чем апокалипсис!

Война, Голод и Смерть

– Для апокалипсиса ещё рановато, Голод. Зачем ты нас всех собрал? – прозвучало как-то раз обычным, ничем не примечательным вечером в маленьком баре совершенно обыкновенного города.

Бар этот, между прочим, тоже был совершенно обыкновенным. Подобно тысячам своих питейных собратьев он располагался в подвале кирпичного здания, одного из множества тех, что заполняли собой центр старого города. За узкими окнами этого скромного заведения совсем недавно стемнело, и теперь его освещали только раскинувшие свои лапы под потолком светильники-пауки, чей приглушённо-жёлтый оттенок не был способен разогнать намертво пропитавший воздух дым сигарет. А из развешанных по углам зала колонок звучала негромкая, ненавязчивая музыка, которая совершенно не располагала к чему бы то ни было, кроме планомерного употребления алкоголя.

Впрочем, в этот час вечер едва вступил в своё право, и посетители бара ещё не успели напиться настолько, чтобы уже начать доставлять проблемы охране. Пока они только занимали позиции для будущего погрома, который просто обязан был случиться после десятка-другого выпитых бутылок спиртного, и постепенно распределялись по кабаку всё такими же совершенно обыкновенными для подобных заведений компаниями.

Хотя всё же компанию из трёх мужчин, заявившихся в бар буквально пару минут назад и устроившихся в углу, на самом краю барной стойки, едва ли можно было назвать совершенно обыкновенной. Начать хотя бы с того, что первый из этих мужчин был таким пугающе мускулистым, что казалось, будто он способен согнуть пополам рельсу и даже этого не заметить. По его плечам небрежно распадались длинные вьющиеся волосы, а лицо его украшала роскошная ухоженная борода, и хотя само по себе это не было примечательным свойством для мужика лет тридцати, вот только шевелюра его была настолько насыщенно-рыжей, что казалась почти алой и с первого взгляда скорее походила на застывшую кровь. В карих глазах этого внушительного здоровяка будто бы бурлило задорное, лихое пламя, а в усах совершенно неожиданно пряталась весёлая прямодушная улыбка, которой тот выражал неподдельную радость от встречи со своими товарищами. Похоже, он едва на неё не опоздал, ведь выглядел так, будто только-только успел набросить на свои неприлично роскошные мышцы рубаху и кожаную малиновую безрукавку, превосходно сочетавшуюся с его ярко-красным мотоциклом, на котором мужчина почти влетел внутрь бара, кое-как затормозив у ведущих к двери ступенек.

Второй участник этой компании был схож с первым разве что в отношении своего возраста, а в остальном же являлся полной его противоположностью. Высокий и худощавый, облачённый в чёрный строгий костюм, он выглядел не то как метрдотель дорогого ресторана, не тот как офисный клерк, не то и вовсе как сотрудник ритуальной службы. Последнюю теорию, впрочем, легко подтверждал чёрный катафалк, на котором этот пугающий человек сюда заявился, будто бы проигнорировав все существующие в мире правила приличия. Его и самого в окружающем полумраке легко было спутать с восставшим скелетом: идеально выбритое лицо без единого изъяна, острые скулы, короткие чёрные волосы и холодные, как льдинки, светло-голубые глаза. Выражение которых, впрочем, несмотря на внешнюю прохладу радужек, было жгучим и едким, словно сок, разъедающий стенки пустого желудка.

Третьего же мужчину в этой компании было сложно даже назвать мужчиной. Скорее, это был парень, бледнокожий и беловолосый, да ещё и вырядившийся в несуразный чёрный балахон на всё тело, как будто ему было лень тратить время на выбор одежды. В отличие от своих собеседников, он сегодня приехал в бар на такси: всё-таки его излюбленный транспорт был слишком смертоносным, чтобы можно было просто оставить его на парковке обычного бара, так что пришлось в этот раз обойтись без него.

На первый взгляд этот парень казался самым несмышлёным и неопытным из всех, словно другие двое мужчин приходились ему старшими товарищами и зачем-то взяли его в свою давно сложившуюся компанию. Вот только это именно ему принадлежал вопрос, обращённый в сторону черноволосого полминуты назад. И это его бесцветные глаза со сдержанным и властным нетерпением ожидали, пока тот соизволит ответить.

– Я тоже рад тебя видеть, Смерть, – по своему обыкновению ехидно приветствовал друга Голод, – Умираю от счастья при каждой встрече с тобой.

– Да, Чёрный, в самом деле, – присоединился к вопросу коллеги красноволосый Война, а затем поднял свою лапищу и задумчиво взглянул на часы, – Я хоть и рад с вами повидаться, но у меня скоро важное восстание начнётся. Если опоздаю – будет некрасиво. Ты ж знаешь, я это дело не люблю, я всегда вовремя.

– Да никто ещё никогда не расстраивался, что ты опаздываешь. И к тому же без тебя всё равно не начнут, – отмахнулся от товарища Голод, а затем сложил руки под подбородком и с непривычной для себя серьёзностью пояснил, – Парни, у нас тут наметилась одна непредвиденная проблемка. Намного хуже, чем восстановление экологии и ядерное разоружение. И даже хуже, чем старческий балахон Бледного. По крайней мере, он угрожает только моему изысканному чувству вкуса, а не всему великому замыслу, которому мы с вами служим.

– Я что, пропустил, как люди решили заключить мир во всём мире? – без тени иронии поинтересовался Смерть, проигнорировав шпильку Чёрного по поводу своего проверенного веками наряда.

– Или этот срамник старый… Как его там… Точно, Зевс! Опять кого-то не того трахнул, и родился какой-то уродец? – присоединился к коллеге Война, а затем выпрямился и решительно ударил себя кулаком в грудь, – А я говорил вам, что этому хрычу старому давно уже пора яйца на член намотать. Пойду вот и прямо сейчас это сделаю.