Жажда

Часть І. Глава 1.

***
Взмах руки - как взмах крыла
на прощанье.
За горизонтом скрылся корабль -
только крик чайки.
Не обвиняй.....................
На берегу пустынном и тихом
я одна.
И не поднять мне руки, сломанного
крыла.
В бездну, во мглу, кинусь опять
в расставанье.
Знаю одно: счастье ушло, счастье
свиданий.
Чайка и я, мы заодно, здравствуй,
небо!
Вольный простор, солнечный взор -
вся эта нега.
В крике одном, к ветру лицом до победы.
Взмах крыла через боль, быль словно
небыль.

Анжелика Черняховская

1992 год.            

Все началось, как водится случайно. Или закономерно? Не знаю. Но мне, четырнадцатилетней девочке, и в снах не представлялось, что в столь юном возрасте можно встретить свою первую любовь. Это чувство для взрослых. Это – нечто, под завесой таинственности, что приводило в стеснение все мое существо, и с тем же любопытство рисовало какие-то радужные, приводящие в трепет картины. Для меня это слишком рано, что ли… не по возрасту, не по уму. Но все произошло. И пути назад не было. Виток жизненной спирали уперся в меня и подтолкнул к новым ступеням в познании и открытии себя.

- Даша!!! Даша!!!!

Крик почтальонши я услышала, когда варила суп на веранде. Каждое лето, начиная с одиннадцати лет, я ездила к дедушке в село, где проводила все каникулы. Бабушка умерла несколько лет назад, а потому, все заботы по дому-огороду ложились на мои плечи. И я безропотно тянула лямку, так как выхода все равно не было, а чувство долга и слово «надо» мне с самого детства успешно вдалбливались в голову мамой.

Село находилось в ярах. Дом на окраине. Разумеется, почтальонке лень спускаться и подниматься лишний раз. Вот и орет, чтобы я вышла и взяла почту.

Выбежав на улицу и, прошмыгнув через сад, сбежала по перекошенным кирпичным ступенькам на дорогу. Тетя Оля, уже спустилась с горки и ждала у входа в наш двор.

- Ох, ты ж! Уже думала, что дома никого нету! – С досадой сказала она мне. Я не знала, что на это ответить, и потому, молчала. – Ты что, не слышала, что я звала?! – С упреком изрекла она и протянула мне газеты.

- Спасибо. – Взяла сверток и собиралась идти, но была остановлена вопросом.

- Как дела? Что там мама?

- Нормально. Письма нет?

- Есть. Там. – Почтальон кивнула на газеты. Я тут же развернула их и увидела конверт, пестревший от родного почерка. Тетя Оля оперлась на велосипед и внимательно посмотрела куда-то вверх. За густыми кустами желтой акации мне не было видно, что именно ее заинтересовало. А она вдруг на все горло заорала:

-  Слава!!!

Вздрогнув от неожиданности, и, проследив за ее взглядом – увидела парня. Он вышел от соседки и не спеша, спустившись с пригорка, пошел в нашу сторону. Руки у него были измазаны чем-то черным, и он на ходу вытирал их куском непонятной ветоши. Первая мысль, которая у меня проскочила, это то, что такой грязной тряпкой можно только испачкаться и какой смысл вытирать ней руки? Не знаю почему – застыла на месте, хоть секунду назад собиралась идти домой. Парень шел к нам и смотрел на меня. Я стояла как вкопанная, чувствуя, что мне становится жарко.

- Ты к бабе Шуре заехал? – Сообщила очевидное в виде вопроса любопытная тетка Ольга. - Как хорошо! (это она, видать, от радости, что не придется заносить почту по адресу) - Возьми телеграмму. Папа твой выслал.

Парень продолжал в упор меня рассматривать и лишь мельком взглянул на протянутую руку, чтобы забрать небольшой желтый бланк.

- Что пишет? – подобные прямые вопросы меня всегда заставали врасплох. Хоть почтальонша спрашивала не у меня, но мне почему-то стало неловко.

- Вы же уже и так прочитали. – Парень глянул на нее без каких-либо эмоций на лице и еще раз скользнул по мне взглядом. Я лишь раз посмотрела на него прямо, и меня словно током ударило. Русые, выгоревшие на солнце волосы, немного заостренные черты лица, серые стальные глаза... ну просто наказание Господне, а не глаза! Сделав шаг в сторону, выдавила: «Спасибо-до свидания», и буквально взлетела по лестнице. Быстрым шагом прошла через сад.

Оказавшись возле плиты – выключила газ и отставила кастрюлю с супом в сторону. Потом зашла в дом и посмотрела на себя в зеркало: старенькая темно-синяя юбка, сине-зеленая рубашка в клетку с короткими рукавами, на ногах коричневые тапочки, косынка на голове. Челка на лбу лежала некрасиво. Поправила ее. Сердце стучало, в висках пульсировала кровь. НА МЕНЯ НИКТО НИКОГДА В ЖИЗНИ ТАК НЕ СМОТРЕЛ! Дедушка, увидев меня, спросил:

- Почта приехала?

- Да. Письмо от мамы есть. Сейчас принесу. – Вернулась в веранду и, взяв почту, опять зашла в дом. Протянув дедушке газеты, я разорвала конверт и стала читать. Надо ли рассказывать, что перечитывала письмо раза три? Мысли путались и клубились.  

- Ну, что там мать пишет? – Подал голос дедушка.

- Да ничего… такого… на, почитай. – Протянула ему письмо, и опять подошла к зеркалу. Мда… Сердце уже так не стучало, но мысли ураганом носились в моей голове. У нашей соседки был сын, и внуки. Двое, по-моему. Я лишь знала, что живут они недалеко от въезда в село. Баба Шура редко выходила на улицу и слыла довольно нелюдимой. Мы практически не общались, а потому точным количеством родни я никогда не интересовалась.

Вечером, по дороге на сенокос, задала дедушке мучивший вопрос:

- Деда…

- А? – спросил он, шаркая сзади.

- А у баб Шуры один сын?

- Да. Один. Колька… непутевый.

- А внуков сколько?

- Трое. А что? Чего спрашиваешь?

- Так просто… интересно стало.

Уже на следующий день от своей родственницы, что жила неподалеку, я узнала все интересующие меня подробности. Какое благо, что женщины куда более словоохотливы в отличие от мужчин!

Картина складывалась следующая: Николай, сын соседки, женился на женщине с ребенком, после чего у них появилось еще двое сыновей в браке. Старший Славик жил отдельно – в доме, который достался по наследству от бабушки по отцовской линии. Второй по старшинству – Миша, служил на данный момент в армии, младший Юра жил с родителями.