Жаждущая против бесчувственного. Как стать счастливой!

Все наспрасно

( Явление Богини)

(Жаль кожа у этой змеи не бриллиантовая!)

 - Чего трясешься, жаждущая, - прошептал мне злорадный голос на ушко. – Я тебя не съем.

  «Ты не знаешь, но мне даже обидно это слышать. Было время, и я задыхалась в твоих объятьях и молила об этом. Конечно, другими словами, вот только суть оставалась та же».

 - В этом я как раз не сомневаюсь, - нахально улыбнулась я ему во все тридцать два зуба. Нашел, чем пугать! - Просто руки холодные, - обхватив его правую руку, я положила ее на невидимую цепь, которая крепилась к ошейнику на змее. – Держишь?

  Так как ошейник и цепи были невидимыми, то нам приходилось прощупывать бриллиантовую кожу, что слепила глаза своим мерцанием. Алек носился вокруг нас, если можно так выразиться про человека, который скакал по воде на цыпочках, так как боялся змея, но не мог спокойно стоять на месте, покоренный стоимостью всех этих камней, тихо пища что-то от счастья. Я же думала совсем о других камнях, об изумрудах, которые потухли для меня.

  Странно, но только я могла видеть сквозь камень, поэтому стояла очень близко к Дару, указывая ему на расположение цепей и ошейника. И это было для меня самой настоящей пыткой.

  «Ты должна была привыкнуть, Кия. Ты все знала с самого начала. Но чувства либо есть, либо их нет…»

  Сколько раз я переживала уже его окаменелость! Сколько слез пролила! А все равно боль впивалась в грудь острыми иглами. Мне казалось, что я сама окаменела душой вместе с ним, и надежда заняла свое место в скромном уголке, страшась всего. Нет, она не умирала, ведь надежда всегда умирает последней, но она гасла и переставала освещать мне путь вперед.

  Он был льдом, я пламенем, которое горело для окаменелого. Он не чувствовал моего жара, а я умирала, долбясь в его стену безразличия. Наши руки соприкасались, наши пальцы переплетались, мои глаза искали его глаза, но снова ненавистный, бесстрастный голос, и я отдергиваю руку, которую задержала дольше положенного. И даже его имя теперь стояло комом в горле.

  Слева от меня чудовище недовольно показала нам свой длинный, раздвоенный язык, но не дернулось. Зиро, казалось, возвышался над змеем горой и подавлял его. Змей больше не сопротивлялся нам и не пытался вырваться. Пригнув голову к воде, он заворожено смотрел на меня, а точнее на Зиро внутри, которого он чувствовал и которому отныне повиновался. Я понятия не имела, как мой храбрый защитник и незаменимый помощник смог установить такой контакт с чудовищем, но я свято верила, что отныне змей не причинит нам вреда, если мы сами не будем настроены агрессивно.

  На мой немой вопрос вызвался, как ни странно, ответить Дар:

 - Зиро – это дух природы, существо перед нами ее часть. Они одно целое, из какого бы мира не были.

  Я с удивлением посмотрела на Дара:

 - Человек тоже часть природы, - заметила я, – но ни на кого другого Зиро так не влиял.

  Казалось, мои слова его позабавили, но в глазах блеска по-прежнему не было.

 - В вас уже не осталось первородного духа жизни. Вы больше не «общаетесь» с внешним миром.

 - У вас все по-другому? - скептически отнеслась я к его словам.

 - Все вокруг нас – энергия. Наши энергетические потоки позволяли нам находить и чувствовать все живое вокруг нас, контактировать с ним и быть открытыми миру.

  Сложно было поверить, что окаменелые были на самом-то деле намного чувственнее людей, глубокими, эмоциональными. Я смотрела на Дариана и видел лишь презрение и ощущала только холод, исходивший от него. Оборачивалась на пепельных, что, сложив руки и опустив головы, ждали следующего приказа хозяина, и с горькой усмешкой боялась признаться самой себе, что, возможно, между нами всеми никогда не было никакой связи. Просто каждый выполнял свою работу. А это тепло, улыбки, борьба за жизнь каждого из нас - видение, мираж, маска. От этого становилось ужасно больно, особенно потому что мое сердце сбивалось с ритма, когда я вновь возвращалась глазами к своему окаменелому.

  И вот, наконец, зазвенели невидимые цепи, завыла вьюга, над нами вновь засияли маленькие звезды, которые несмело, но все же потихоньку спускались к нам из чистого любопытства. Да и кто бы не хотел поглядеть на такое? Послышался восторженный возглас Алека, когда по цепям побежал лед Дара и вскоре обрисовал нам ошейник. Я и сама испытала огромное облегчение!