Железное сердце

Пролог

Пролог

347 год после катастрофы, ноябрь,

Шестой арктический округ,

Ярлин, астель D

Перед его глазами стояло бледное лицо осуждённого. Бьющаяся жилка на шее. Рваное дыхание. Свежие ссадины на острых скулах. Горящий сухим волчьим блеском взгляд узких глаз. Капли пота, выступившие на лбу. Они смешивались с мокрым снегом и стекали по худощавому лицу, скользили по тщедушной шее и скрывались за воротом рваной рубашки. Позади парня в воздухе висела тусклая газовая лампа, озарявшая помост голубоватым светом. Палач в кожаной униформе отодвинул её нетерпеливым движением руки, затянутой в перчатку, отчего светильник, покачнувшись, отъехал ближе к толпе. Послышались судорожные вздохи среди собравшихся.

Весь Ярлин замер в ожидании казни. Люди боялись поднять головы. Боялись стать следующими.

Всего лишь одно слово. Один донос. Один из серии сдавленных криков в камере пыток, расположенной в астеле N, имевшем дурную славу среди жителей – узкое гранитное здание с видом на Баренцево море. Если заключённые не погибали от пыток, то их добивали скудное питание, нехватка обогревателей, постоянная сырость и шторма.

N-неизбежность.

N-ненависть.

Не сводя взгляда с осуждённого, он вспоминал слова на новом для него языке, загруженном в мозг обучающей программой перед вступлением в должность. Четыре наречия, более двенадцати диалектов и словарь по саамским разговорным фразам и тюремному жаргону. Некогда основной язык принадлежал коренным жителям, верившим в духов, которых в этих краях продолжали именовать тонто. Он бы канул в лету, но благодаря летописцам начал возрождаться с приходом нового главы Шестого АО, который сидел на кресле, наблюдая за происходящим в окружении охраны.

Именно этот глава отдал распоряжения палачу, чья угольно-чёрная маска облегала лицо как вторая кожа. Тот уже готовил смертельную инъекцию, которая начнёт действовать с четвёртой секунды после введения.

Отныне в Шестом АО не останется ни одного колдуна-смутьяна. Никаких шаманов! Никаких предсказателей, кто мог бы заставить людей поверить в скорую гибель возрождённой с таким трудом цивилизации. По старому, грегорианскому, календарю на дворе должен быть тридцатый век, но после всемирной катастрофы люди отказались от своей веры, пытаясь вернуть на эти земли старых богов. Собирали по крупицам знания, искали былины, легенды, передавали сказки из уст в уста – всё, чтобы умилостивить тех, чей культ был силён здесь до прихода христианства. Однако, все, кто стоял у верхушки новой власти, видели в происходящем угрозу для выживших. Поэтому любого, кто исцелял народными средствами, обращался к духам, строил сейды[1], говорил с камнями и животными, занимался предсказаниями, начали жестоко истреблять. Искали с вольфхундами[2] среди скал, по редким лесам, в болотных топях, добирались до побережья Баренцева моря – всё, ради того, чтобы выстроенная система работала как надо, защищая от инакомыслия, способного расшатать порядок в любом городе…

— Твоё последнее слово, колдун, — негромко произнёс он, и судорожные вздохи в толпе стихли. — Твоя вина доказана. Духи тебе не помогли. На сегодня обойдёмся без пыток: дадим ярлинцам возможность раньше вернуться в свои дома к теплу.

— Равк[3] будет идти по следам. Днём и ночью, — осуждённый сплюнул на помост. В его глазах мелькнул вызов. — Вся ваша шайка уже проклята!

Он видел, как люди затравленно смотрели на его опустившуюся на подлокотник кресла руку. Слышал, как по навесу над его головой барабанил дождь, к которому примешивались хлопья тающего снега. Наблюдал, как палач развернулся и достал узкую капсулу с острым наконечником и одним движением руки вогнал его в шею осуждённого. Толпа встретила свершившуюся казнь гробовым молчанием.

— Остановитесь! – надрывно закричала какая-то женщина, но уже было поздно. Четыре секунды, как и обещал фармацевтический завод. Закрыв покрасневшими от холода руками лицо, женщина беззвучно заплакала.

— Господин Оран, может, её тоже… ну, это… сюда? – донёсся до него голос одного из советников. — Разлагает обстановку, непорядок!

– Отстань, Канилла, – бросил он. – Это его мать, и её уже ждут. Она отправится на подземные работы к Верейским скалам. Так каждый в округе научится ценить жизнь и не вестись на бунт потому что «так духи сказали». Где были их боги, когда эти земли обстреливали? Когда толпы оборванцев оккупировали военные части? Когда горело топливо? Когда перебили всех китов и медведей? Да-да, тех самых медведей, которых местные шаманы вовсю почитают!

– Согласен, согласен, – угодливо кивнул советник и отступил в тень. Полы его длинных рукавов тихо прошелестели по ледяному полу. Немного помолчав, Канилла продолжил, боязливо прикрывая рот ладонью, затянутой в перчатку из тюленьей кожи: – Теперь матери станут ещё внимательнее к своим отпрыскам. Они запомнят имя Кая Орана надолго, ох, как запомнят!

– Пусть расходятся. На сегодня всё, – Кай встал с кресла и направился в астель D, под своды совещательного зала с десятками газовых ламп на шестах вдоль стен подземных коридоров. Слышался позади только дружный топот охраны, следующей по пятам. Над астелем остался мир, в котором тишина буквально взорвалась рёвом, плачем и горестными перешёптываниями.

Сломленные люди, думал Кай, проходя мимо очередных автоматических матовых дверей из браннского стекла, славящегося своей прочностью. Ещё немного дожать местное население, и получится идеально работающий округ, который будет приносить баснословный доход на долгие годы. Руководство Корпорации останется довольно. Нефть, полезные ископаемые, производство стали, несгораемых свечей и трёх видов оружия, поставляемого во все округа евразийского континента.