Жених для васконки

Вместо пролога

Последний закатный луч высветил верхушки деревьев, изображенных на витраже, и радостно ворвался в комнату, стремясь осветить как можно больше, пока это еще позволяло время суток. Наглый пучок света даже не обошел своим вниманием двух мужчин в комнате, самым возмутительным образом пройдясь по рыжеватым кудрям обоих.

Если бы дерзкий луч только знал, что посмел высветить, ставшей похожей на одуванчик, прическу самого монарха! Определенно неугомонный отблеск заката проникся бы ситуацией и не стал столь своевольно блуждать по комнате.

Его Величество Луи был еще в самом расцвете лет, хотя и излишне полноват. Его новая фаворитка, взятая почти с улицы, - белошвейка, была дамой не только очаровательной, но и большой любительницей покушать. Женщина частенько кормила своего «любимого Луи» с рук, отламывая самые лакомые кусочки, словно сам король не разглядел вкусных блюд на обеденном столе.

Сейчас мужчина буравил глазами стоявшего перед ним в вольготной позе сына.

По мнению монарха, отпрыску надо было выражать всем обликом почтение и повиновение или, хотя бы, некое подобие. Сам Его Величество до сих пор немного робел перед отцом, воспитывавшего сына твердой рукой. Но… Луи-Батист слишком мало времени провел во дворце под присмотром родителя и слишком много с дядей – Арно де Грамоном, вложившего в голову дофина кучу чепухи. Впрочем, Луи понимал, что пожинает плоды своего воспитания, точнее отсутствия оного. Старший сын всегда был лишним напоминанием долга и собственного незавидного положения. Не удивительно, что от подобной обузы королю хотелось как можно скорее позабыть, пока не пришло время новой «первой крови».

А сам король старательно гнал любые воспоминания о событиях двадцатилетней давности. Тогда в подающем надежды юноше будто бы сломалось, едва закончился ритуал, ушло напряжение и, своеобразным откатом, стал разгульный образ жизни, который стал вести новоявленный король. Женщины, охота и выпивка… лишь бы забыть! Не видеть, не помнить, не знать. Не было такого!

Но как забыть, если перед тобой стоит сын, тот, кто должен пройти по знакомому пути отбора? Да еще… такой непослушный сын!

Луи-Батист же не разделял возмущений отца: юноша расслаблено и спокойно смотрел на своего монарха. Дофин был уверен в своем выборе и уж точно не позволил бы никому выставить его порыв с защитой академии, как глупость. Ну уж нет! Решение Луи принял тщательно обдумав и, хотя дядя убеждал его уехать, поступиться с собственной совестью принц не мог.

- Дерзкий щенок! – возмущенно воскликнул мужчина, прекратив буравить сына взглядом и приподнимаясь на троне, - юнец решивший, что может брать на себя такую ответственность! Ты мог погибнуть! Что тогда бы стало со страной, ты подумал?

Конечно, короля не столько заботило, что станет со страной, но войти в историю как печально известный правитель, при котором пал купол – не хотелось. Народ жесток и наверняка бы выставили монарха в самом плохом свете: что сказала бы чернь, не зная истиной подоплеки возникновения защиты над Франкией? Восприняла бы как знак свыше! И как бы его обозвали потомки? Нет, перед потомками хотелось выглядеть чистеньким.

Луи давно знал, что периодические мерзкие памфлетисты начинают разбрасывать листовки со стишками о любвеобильности монарха. Это конечно злило его: как будто бы его фаворитки хоть как-то вредят стране! Ни на одну из любовниц Луи не тратил средства из казны. Только личный доход от поместьев и земель.

Но, пока есть купол, простым франкийцам все равно на похождения короля. Некоторые даже отшучивались, что «ого-го» мужчина! «В самому соку» раз его хватает и на жену и на любовницу. Народ продолжал верить в счастливый брак монаршей четы, и эта вера тщательно поддерживалась тайной службой короля.

- А что могло статься, Ваше Величество? – Дофин пожал плечами. - Я же исполнил почти все, что от меня требуется: нашел девушку. Что еще вам нужно от моей персоны?

- Твое дело жениться и дать стране наследника! Или ты трусливо решил переложить ответственность на брата? – Король удовлетворенно кивнул, заметив, как на мгновение потемнело лицо дофина.

Это был долгое время главный козырь короля: надавить на чувство долга сына. Не хочет ли он своей страшной судьбы брату?

- Вы сами некогда, угрожая мне, говорили, что всегда сможете сменить меня на более уступчивого Жана. Что же вы, Ваше Величество?

Принц едко улыбнулся, глядя как медленно багровеет лицо монарха. Последние пять лет, дофин обращался к отцу не иначе как «Ваше Величество», с неким удовольствием наблюдая злость Луи.

Даже ссылка в степь, которая грозила стать последней поездкой для Луи-Батиста, а заодно и приговором для всей Франкии, не вернули должного почтения к королю. Да и не мог принц иначе, после того как понял что перенесла мать… впрочем к женщине родившей его, дофин тоже не испытывал трепетных чувств. Но где-то глубоко в сердце таилась обида, что возможно материнской любви, он Луи-Батист, был лишен именно из-за отца и мерзкого ритуала, заложником которого сделала его воля предков.

- Мальчишка! – Зло бросил король, - а что было бы со страной? За то время пока ребенок рос во чреве очередной дурехи?

- Они не дурехи, Ваше Величество, - улыбнулся дофин, - они юные, добрые, храбрые. Именно благодаря самоотверженности одной из них, было остановлено войско спанцев и вскрыта верхушка заговора.

- За что она получила поистине королевский подарок. Ты не ответил мне на вопрос, Луи! Ты готов обречь свой народ на войну? Видеть, как убиваются матери по не вернувшимся солдатам?

Дофин сжал зубы. Это был удар ниже пояса. Только глупец считает свою жизнь ценнее остальных, а Луи глупцом не был. И видел ужас надвигающегося на Франкию бедства там, на границе, когда все войско Спании пришло в движение. Страх парализовывал и лишь остатки гордости мешали некому трусливому существу внутри себя развернуться и бежать.