Женьшеневая карамель

Глава 1.1. Шутка остроумной судьбы

— Шиву! — никакого отклика. — Шиву! — ещё громче зовёт брата Тэджи и начинает нервно сгребать со стола бутылки пива и пустые упаковки чипсов.

— Хорош орать, — сонно бубнит он, стоя в дверях гостиной и растирая слипшиеся глаза.

— Вы вчера с Хумином сидели на этом самом месте и клялись мне, что уберёте всё за собой, — она указывает рукой на гору крошек, которыми усыпан обеденный стол. — А что в итоге? — сокрушается она, а Шиву было собирается что-то ответить, но Джи продолжает отчитывать его, не давая шанса оправдаться. — А в итоге я сейчас сама должна убирать эту помойку, вместо того чтобы спокойно позавтракать перед первым рабочим днём! — в мусорный пакет с грохотом летит очередная бутылка.

— У нас тоже сегодня первый рабочий день, — недовольно мычит себе под нос Шиву.

Мин Шиву уже не первый год работает видеомонтажёром телепередач и успел неплохо себя зарекомендовать. Так что ему не составило труда получить работу над очередным проектом, продюсером которого по стечению обстоятельств является его лучший друг — Пак Хумин. И ещё по одному счастливому стечению обстоятельств его младшая сестра всё-таки решила выйти из своего затянувшегося перерыва после окончания университета —длиною в несколько лет — и найти «приличную работу».

Мин Тэджи закончила один из лучших университетов в Сеуле по специальности «Сценарист», но так и не смогла найти работу, которая бы соответствовала её диплому. Никто не хочет рисковать и брать в штат неопытного сотрудника. Тем более доверять ему написание сценария, от которого в немалой степени будет зависеть успех проекта. Поэтому после нескольких шаблонных фраз «мы вам перезвоним» никаких звонков, естественно, не последовало. Тэджи отчаялась и решила, что теперь пусть работа сама её ищет.

…так она стала официально безработной.

И прожила в этом статусе несколько лет, с переменными подработками и волонтёрством, которые назвать прибыльными — даже с натяжкой — трудно. Всё это ребячество продолжалось до тех пор, пока однажды вечером в дом Минов не завалился Пак Хумин с пакетом пива и острыми крылышками.

«Садись писать резюме и не задавай лишних вопросов! Пора тебе устроиться на нормальную работу!» — скомандовал он, обращаясь к Тэджи, которая тогда вышла из своей комнаты на странные звуки, доносившиеся из кухни.

В тот вечер начался её длинный путь в мир большого кино. Ну, пока не очень большого и совсем не кино. Но главное, что она под чутким руководством Шиву и Хумина всё же составила свою характеристику и написала мотивационное письмо. Как позже выяснилось, Пак Хумин занял место продюсера нового развлекательного шоу, и им в команду требовался второй сценарист. И, переборов себя, Мин Тэджи всё же отправила заявку на эту должность и прошла.

Она никогда не просила брата — а тем более его друга — о помощи в поиске работы. Хоть они все и работают в одной сфере, но Тэджи всегда казалось, что это будет наглостью — просить их «пропихнуть» её по знакомству. Она слишком гордая, чтобы обращаться за помощью, а сами парни никогда особо и не предлагали свои услуги.

И с чего вдруг Хумин решил помочь Тэджи встать на первую ступень карьерной лестницы? Она бы, может, и задалась этим вопросом, вот только сама последний год задумывалась, как бы слезть с шеи старшего брата. И раз Хумин сам предлагает помощь, то пускай — сама она, кажется, никогда бы не справилась. А тут ей буквально протянули соломинку, позволяя выбраться из вязкого болота безработицы. Совесть Тэджи абсолютно чиста.

— Да ты вообще из дома собираешься работать, — ещё больше заводится она, агрессивно собирая мусор с пола.

— Слушай, я сказал, что уберу, значит уберу, — Шиву отстраняется от дверного косяка и протягивает сестре руку, безмолвно намекая, что готов закончить уборку сам.

— Это надо было сделать ещё вечером или ночью. Или до какого времени вы тут морально разлагались? — с этими словами Тэджи едва не швыряет мусорный пакет брату, игнорируя протянутую руку. Бутылки на дне пакета звякают, и до рецепторов Шиву доносится резкий запах застоявшихся алкогольных напитков.

— Ты-то ладно. А Хумин какого чёрта пил? Как будто ему сегодня не вести первую планёрку для съёмочной группы, — её взгляд привлекают пустые бутылки, которые всё ещё стоят посреди гостиной, в окружении целого бамбукового леса разбросанных палочек для еды.

Видимо, парни целились в горлышки бутылок, и, судя по количеству одноразовых палочек на ковре и диване, победило коллективное косоглазие. Да, празднование первой официальной работы Тэджи слегка вышло из-под контроля. Она ушла спать раньше, а парни веселились до победного. И помимо грязной посуды с остатками вчерашних закусок, весь коридор от гостиной до двери в комнату Тэджи усеян конфетти. И где только парни взяли его посреди ночи? Это так и останется загадкой. Хотели сделать ей приятно, а получилось, как всегда.

— Хумин-хён профессионал. Никто и не подумает, что в четыре утра таксист тащил его до входной двери, — как ни в чём не бывало отвечает Шиву, с отвращением натягивая перчатки для мытья посуды.

— Во сколько? — переспрашивает Джи, щурясь и отвлекаясь от изучения содержимого холодильника.

— Почему мы пили вместе, а отчитывают только меня? — хмурится Шиву. — И вообще, вместо того чтобы быть благодарной за новую работу, ты мне настроение с самого утра портишь. У меня голова вообще-то болит! — делает акцент на последнем предложении, пытаясь показать сестре, что он тут не главный виновник, а тоже жертва.

— Интересно, из-за чего же она болит? — язвит Тэджи, морща нос.

— Наверное, из-за погоды. Вчера по радио обещали магнитные бури, — обыденно отвечает Шиву, начиная старательно оттирать присохший к кастрюле рамён.

И чего ещё можно от него ждать? Может, Джи стоит что-то ответить, но рот набит сгустком резиновой пиццы, которая уже не такая вкусная, какой была вчера. Джи лишь инертно закатывает глаза — это уже вошло в привычку.

— Я знаю, что ты сейчас глаза закатила.

— Неправда! — возражает Джи, выплёвывая несъедобный кусок прямо в ладонь. И вся эта каша отправляется в пакет с мусором, который Шиву беспардонно бросил посреди кухни, даже не удосужившись завязать ручки. Следом летит и оставшийся кусок Маргариты. — У тебя что, глаза на затылке?

— Я слишком долго живу с тобой на одной территории, сестрёнка, — оборачивается Шиву, приторно улыбаясь. — Мне не нужен третий глаз, чтобы предсказать твою реакцию.

— Да ну тебя, — фыркает она, разворачиваясь на пятках и направляясь в свою комнату.

Спальня Мин Тэджи немного специфична — как и её вкусы. Несмотря на то, что двадцать восьмой год жизни Мин Тэджи сейчас в самом рассвете, ментально она застряла где-то между тринадцатью и двадцатью годами. А Шиву вообще часто шутит, что мозгами ей до сих пор шестнадцать.

Если ей что-то нравится, то Джи посвящает себя этому целиком и полностью — так было всегда. Оригами, бойз-бенды, одноклассник с третьей парты второго ряда, оранжевый цвет. Всё, что ей когда-то нравилось всегда, оставляло свой отпечаток на повседневности. А последние восемь лет ей нравится Джинсо.

Ким Джинсо — один из самых успешных айдолов Южной Кореи. Тридцатитрёхлетний холостяк имеет не только большое количество всевозможных наград, начиная с музыкальных премий и заканчивая номинациями на звание самого красивого человека Азии. Но и колоссальное количество женских сердец в своём кармане. Пару лет назад, он решил завершить свою карьеру к-поп артиста, чем ошарашил не только поклонников, но и всю страну. Только шок длился недолго. Джинсо всегда говорил, что хочет попробовать себя в роли актёра и собирается двигаться теперь в этом направлении. И он не прогадал. Дорамы с его участием сейчас пользуются огромной популярностью, а количество поклонников увеличилось в разы.

В телефоне у каждой уважающей себя девушки — от шести и до шестидесяти — есть хотя бы одна фотография Джинсо. А так как Мин Тэджи себя очень уважает, то за годы фанатства собрала целый алтарь. И если на общей территории брат запрещает, как он любит выражаться, «гадить», то в своей комнате Джи может использовать каждый сантиметр пространства для поклонения неземной красоте господина Кима.

Тут есть всё: и плакаты, и выставка его альбомов, и атрибуты с концертов, на которые Тэджи терпеливо откладывала последние деньги, и даже «витрина» журналов с кумиром на обложке. Куча мелких безделушек известной тематики покрывают все плоские поверхности комнаты. На кровати красуется выставка подушек с изображениями Ким Джинсо, а в середине гнезда одержимой фанатки величественно располагается огромная подушка с Джинсо в полный рост — просто рай.

…или психбольница.

Там тоже есть комнаты с подушками, но только на стенах.

И все эти Джинсо наблюдают, как Тэджи залетает в спальню и, закидывая телефон в сумку, спешит обратно к выходу. Уже собирается выйти, но в последний момент останавливается, делая шаг назад и поворачивая голову к одному из плакатов на стене:

— Я буду скучать по тебе, оппа! —небрежно целует кончики своих пальцев и дотрагивается до огромного лица айдола где-то в районе уголка его идеальных губ.

Теперь она может спокойно выйти из комнаты, плотно закрывая за собой дверь — посторонним в этот храм путь заказан. И уже на ходу проверяет содержимое сумки, которую собирала вчера вечером, а значит, пьяной.

— До вечера! — кричит брату на прощание, стоя в коридоре и застёгивая новую бордовую куртку. Сегодня она официально собирается шагнуть не только за порог их квартиры, но и стать частью большой кинокомпании. Ей предстоит проводить уйму времени в новом офисе, вдали от уютного логова и без покровительства своего кумира. А ещё предстоит стать наконец-то взрослой — она ведь больше не юная девушка. Она та, чьё имя будет гордо мелькать в титрах предстоящего телепроекта. — Надеюсь, ты додумаешься проветрить квартиру и выбросить мусор? — укоризненно интересуется Тэджи, даже не пытаясь скрывать недовольства.

— Да ты сегодня уйдешь на работу или нет? — доносится из глубины квартиры, и Джи выкрикивает в ответ «до вечера», прежде чем войти в новую жизнь.