Жить ближе

Часть первая. Дочь Рингайского герцога. Глава первая. В замковом парке был пруд

— Я хочу помочь тебе жить дальше.

— Лучше помоги мне жить ближе! Все ближе и ближе с каждым днем!

М. Фрай

***

Все, в чем Дин была виновна, заключалось в ее несвоевременном рождении. Не то время, не то место и не та семья были избраны маленькой невинной душой для появления на свет восемнадцать лет тому назад.

Весь досадный промах этого человека, имя которого в Рингайском замке теперь цедили сквозь зубы, состоял в том, что он лазил в окна не той сестры. Выбери Элод ре Шейра старшую вместо младшей, и старый герцог сам расцеловал бы его за такое счастье в обе щеки.

Теперь же в благородном семействе царил разлад, выражавшийся в отстраненном и якобы вежливом молчании. Мать не разговаривала с обеими дочерьми и надела траур, отец затворился в библиотеке и лишь временами посылал доверенного слугу за новой бутылью эншайского, экономка рыдала в столовой, перетирая фамильное серебро. Слуги старательно шептались по углам, успешно не попадались скорбящим хозяевам на глаза и вовсе запустили домашнюю работу. Братец Дэйн гонял чамуринов в парке. Красавица Алтанор страдала взаперти, картинно прохаживаясь у зарешеченного окна. Все, кто видел ее изящный силуэт из сада, сочувственно вздыхали.

И только до Дин никому не было дела. Она спустилась в кухню и стащила с блюда позавчерашний пирожок, с отвращением сгрызла его половинку, а вторую зашвырнула в корзинку с рукоделием. Взялась за вышивание и даже заставила расцвести еще пару нежно-лиловых ирисов на серебристо-голубом шелке. Возможно, она одолела бы еще несколько, но Богиня Дорог рассудила иначе и привела к воротам Рингайи неурочных гостей. Любопытство всегда было постыдным пороком Дин, и, конечно же, она не сумела сдержать его в этот раз. Сначала она следила за роскошной кавалькадой из окна своих покоев, потом пробежала в предназначенный для больших приемов зал и юркнула за гобелен у дальней стены. Потому что эти гости были куда интереснее и важнее любых ирисов и книг. Вместе с родовыми гербами плащи их украшало изображение Алезских звезд, что означало официальное посольство.

Отец опрокинул на голову ведро ледяной воды и предстал перед гостями даже избыточно свежим и трезвым. По крайней мере, во хмелю он мог бы быть куда благодушнее настроен, а теперь излучал ледяное презрение и фамильную спесь высочайшей пробы. Черный бархат шитых серебром одеяний выглядел на нем не трауром, а вызовом, ведь при Алезском дворе нынче в моде была ослепляющая богатством красок роскошь. Вот и сейчас незнакомые вельможи были разодеты в парчу и шелк оттенков самых немыслимых, а от сверкания драгоценных камней на их камзолах болели глаза. В отделке вычурной шляпы одного из гостей Дин подметила ярко-синий терв, камень ценой в небольшое королевство. Интересно, что было более неучтивым: принимать таких блистательных господ в простом наряде или же являться в дом повелителя Рингайи в украшениях, за которые можно было спокойно купить все его владения?

Рингайя была суверенным герцогством. Род герцогов ре Ринхэ мог поспорить древностью с королевским. Да, со временем у них осталась лишь память о былом величии да наследная гордость, но пока еще с ними предпочитали считаться. Помнили былые заслуги. Ведь именно Койгерт Рингайский когда-то бился плечом плечу с Авиалом Алезским, отражая Темное Воинство. Именно Тайемар ре Ринхэ был регентом при несовершеннолетнем и слабоумном короле Сигейре и даже не попытался занять его трон, хоть и выполнял все королевские обязанности. Это Таэ-та-Ринильга выкормила и воспитала рано осиротевших детей Сагимара Третьего, один из которых стал отцом нынешнего государя. Да и сколько всего еще было! Нет, связи ре Ринхэ с Алезией столь прочны и близки, что нескоро еще наступит закат Рингайского дома. Их называли принцами, так же как отпрысков правящей семьи. Для верности еще бы, конечно, стоило с кем-то из многочисленных королевских кузенов породниться, отец лелеял такие надежды чуть ли не с рождения Дин. Да и неженатый младший брат у его величества тоже был.

Правда, теперь с такими честолюбивыми планами предстояло покончить раз и навсегда. Этот человек разбил их в пыль мгновенно. Из-за какой-то глупой прихоти, что привела его в их дом. Будь ты проклят, Элод ре Шейра, во веки веков, чтобы не узнать тебе в этой жизни ни счастья, ни любви.

Дин прикусила губу, чтобы унять нахлынувшую вспышку праведного гнева. Отец не раз хвалил ее за редкостное для девы ее лет самообладание, так что не стоило попустительствовать недостойным слабостям даже наедине с собой. Куда лучше сосчитать до десяти, выдохнуть и, прильнув к щели между стеной и краем гобелена, рассмотреть наконец столичных посетителей. Быть не может, чтобы она до сих пор не видела ни одного из них, и уж точно о каждом ей доводилось слышать. Рингайя достаточно удаленный от сердца Алезии край, здесь всегда найдутся охотники до слухов и сплетен. Дин себя к таковым не причисляла, но все же, все же порой не могла устоять.

Возглавлял новоприбывших кавалер в золоте и туврских кружевах. Его Дин заприметила еще из окошка, еще удивилась, что такой изысканный щеголь едет верхом, а не в карете. Но у столичного господина был великолепный, пусть и слегка жутковатый конь регнейской породы, славной своими боевыми качествами. Дин залюбовалась горделивой поступью златогривого красавца, тем, как играют солнечные блики на медно-рыжих его боках. Рассмотреть поближе герб его владельца она не успела и потому с удивлением отметила его теперь. Вздыбленный лев на белом фоне, обрамленный венком из лилий. Кавалер в кружевах был граф Тареи, королевский фаворит, заядлый скандалист и бретер, успевший прославиться как героическими подвигами во время последней войны, так и совершенно безумными эскападами в мирное время. Он входил в свиту короля еще с тех пор, как тот был всего лишь наследным принцем. Молодой забияка снискал себе громкое прозвище Алакран уже тогда, и год за годом подтверждал его все более дерзкими выходками. Говорили, что король его любил больше всех своих братьев. По крайней мере, те нередко оказывались в опале, а граф Тареи всегда был осыпан королевскими милостями. Его величество дарил своему другу титулы и земли за игрой в мяч или чашкой шайфэ. Земли и золото граф брал, от титулов неизменно отказывался, уверяя, что тому, кто родился Тареи ни к чему чужое наследство. Это, разумеется, была просто эффектная поза, что понимали все, кроме короля, влюбленного в Алакрана больше, чем в официальную любовницу. По крайней мере, так говорили.