Жизнь и мёд луны

Жизнь и мёд луны

Жизнь и мёд луны

_____

Ночь.

Лунный свет настолько яркий, что все черты окружения читаются легко и отчетливо, и прекрасная равнина залита им.

Зелёные холмы.

Жёлтые поля.

Иссиня-черные небеса.

Россыпь белоснежных звезд.

Охристые клыки валунов стоят местами, меж них растут немногие деревья, раскинувшие величественно золотистые кроны.

Ветра нет, но свежестью вдохновлена покоящаяся кругом жизнь.

Божество сошло в этом месте.

Рогатый провел своей рукой по высокой суховатой траве, и та сказочно зацвела, обретя изумрудный характер. Холодные глаза сощурились мудро, разглядывая покой мира. Вспыхнувший внутри образ положил конец блаженному созерцанию.

Внезапно рогатый увидел внутри своё подобие.

Однажды он должен был прийти к желанию воссоздать себя самого, ведь после всего низшего творчества, отвечающего его желанию видеть окружение, воплощенным в красках и чувствах, неминуем был приход высшего образа, венца всего прежнего созидания.

Человеку предшествовали тьма, свет, горы, реки, гады, звери и птицы.

— Планета вращается вокруг солнца. Дух планеты вращается вокруг человека, туману души нужно свое светило, — рогатый встал на одно колено и положил руку на землю в том редком месте, где не было травы, — живи.

Стала осыпаться земля, поднялась пыль.

Встав во весь рост, рогатый распростёр руки и глубоко вдохнул.

— Трепещи, мир, сюда идет мой сын!

Недвижимые ранее облака пришли в движение, перерождаясь в тучи на ходу, застилая собой весь свод небес. Ветер вдарил, его порывы заполнили пространство. Грянул сильнейший дождь, среди которого своими плетьми по тучам била молния.

Шторм.

В стене капель растворился рогатый, вновь слившись с душой мира.

Из грязи поднялось существо, прямоходящее, имеющее длинные ноги и крепкий торс, завершавшийся гордо поднятой головой. Оно держало себя за плечи и содрогалось.

Это был человек.

Обдуваемый ветром, мокрый от дождя, дрожащий от холода, он шел на вершину холма, с которого ему открылся вид на бесконечные просторы.

И человек закричал.

_____

Прошло время.

Содрогания в дождях и ветрах, муки голода, боль в голове в костях по всему телу отступали по мере того, как человек крепнул и набирался сил.

Пещеру в крутом скалистом берегу моря он сделал своим жилищем.

По утру его ласкал бархатный морской бриз, по вечерам услаждал глаза кровавый морской закат, глядя на который он мысленно произносил хвалу своему господу теми непонятными образами и чувствами, что в будущем только будут выражаться в словах.

Но первые дни человек был бессловесным.

Он только мычал, выл и ревел от страданий. А потом стал хрипеть от злобы. Страх перед всем озлобил его.

Вороны летали над берегом, оскверняя сизое утро своим насмешливым карканьем, но человек отвергал предрекаемую гибель. Его жизнь была не трагедией, его жизнь была грядущим триумфом бога.

Только и помнил он, что был создан, а больше ничего не знал.

Незнание рождало страх, ибо весь огромный мир вокруг него был, словно одно большое бездонное озеро, которое могло бы поглотить целиком, в одно мгновение.

Однажды в лучах рассвета, которые натянутыми струнами лежали на равнине, человек полз в мягкой пыли к убитой оленихе, которую оставил тигр, полакомившись лучшими частями туши. Но шакалы внезапно вырвались из высокой сухой травы и окружили тело, зарычав на человека. Тот отпрянул и пополз обратно, дрожа в страхе.

Поздним тёмным вечером в пещеру вошел рогатый.

— Что я вижу здесь?

— Ы-ы ? — человек мог только нечленораздельно мычать.

В стыде человек щурился и оступался среди сталактитов своего просторного жилища.

— Я вижу здесь прекрасный грот! Но что же ты… никак не украсишь эти голые стены? Холод кругом. Вот, — Рогаты подал человеку копьё, — смотри, клыков у тебя нет, но этим ты поразишь любого зверя.

И человек взял копьё.

А рогатый удалился в стену грянувшего ночного дождя.

_____

Следующим утром человек нашел нового убитого оленя.

Сперва он притаился в траве, разложив подле своё оружие, подождав, пока к трупу не сбегутся шакалы.

"Убить!"

Расслабившись, шакалы стали своими мощными челюстями медленно надрывать куски уже остывшей плоти, они отрывали куски и немного и быстро жуя их, глотали. По мордам их струилась кровь.