Жизнь Молли

Жизнь Молли

Наверху, где-то под чердаком, раздались неприятные ушам звуки, похожие на хрипы умирающей коровы.

- Молли, черт бы тебя побрал, - крикнула женщина, уронив керамическую кружку и разбив ее, - прекрати петь! Ты можешь распугать соседей в радиусе километра. Лучше пойди дров наколи.

Девочка лет четырнадцати, больше похожая на мальчика, шустро спустилась вниз и тихонько сказала:

- Да, мамочка, сейчас.

Быстро накинув толстую и теплую куртку из овечьей шерсти, она выбежала во двор.

Холодный, весело покалывающий щеки ветер пронесся сквозь ее темно-каштановые вьющиеся волосы, обвил тело и улетел прочь. Мартовское утро! Заснеженные статные горы, холодный пруд неподалеку, успокаивающий запах леса и свежей травы! Что может быть прекрасней и вдохновляющей? Солнце сейчас лениво поднималось, а птицы уже вовсю кружили над головой.

Молли закрыла глаза.

«Эх, - подумала она, - спеть бы сейчас, да я не умею.»

Вдохнув полной грудью свежий воздуха утра, девочка побежала в сарай. Сколько тут было дров! Колоть, не переколоть! Она подняла топор и начала свое дело. Один за одним отлетали куски того, что когда-то было стройным и очень красивым деревом.

«Вот тебе, - говорила она, замахиваясь над очередным поленом, - Вилли! Нормальные у меня зубы! И тебе вот, Лена, за то, что поешь лучше меня! И ты получай, Джули Бербскис, за то, что вместо меня поступила в музыкальный колледж. Мама, и ты получишь, - сказала она, вознеся острый и сверкающий топор над последней особо крепкой деревяшкой, - я нормально пою и когда-нибудь буду певицей!»

Она сильно замахнулась, и топор, оказавшийся слишком тяжелым, повалил девочку на спину. Молли сильно ударилась локтем о столб, поддерживающий шаткую крышу, и заплакала. Плакала не столько от того, что локоть болел, сколько от того, что сама понимала: не быть ей никогда в своей жизни певицей и рот вообще лучше не открывать, чтобы не пугать людей. Она, еще чуть посидев на холодной земле, встала и принялась работать с мыслью, что простым людям тоже нужно чем-то заниматься.

- Подмети за коровами и приходи обедать, - крикнула ей мать, как только она, уставшая и вспотевшая, вошла в дом.

- Хорошо, мам, - покорно ответила Молли и отправилась в коровник.

Как же здесь неприятно пахнет! Запах какой-то гнили, чего-то перезревшего или, наоборот, недозревшего, стоял в сарае, как будто сильный ветер не в состоянии был вынести этот запах с собой.

«Так, - говорила сама с собой она, - тут никого нет: мама дома, отец в лесу, коровы на лугу. Значит точно никто не услышит». И она начинала тихонько, будто боясь потревожить стены или сено на полу, петь. Точнее, пытаться петь. Не могла, но опять старалась. Не потому, что надо учиться, а потому, что ей нравилось. Как будто маленький сверчок, спящий очень-очень крепко, вздрагивал своими прозрачными крылышками, отряхивался ото сна и начинал светить, освещая и душу девушки, и сарай, и все вокруг. Она так вошла во вкус, что закрыла глаза и, взяв метлу, пела в нее, наклоняя то влево, то вправо, точно сейчас она не в грязном сарае, а на многотысячном стадионе.

- Спасибо, спасибо, - говорила Молли столбам и загонам, которые ей рукоплескали. - Не стоит, правда. Не так уж я и хорошо пою.

Стог с сухим сеном протянул ей букет (просто охапку колосков). Она, присев и приподняв заплатанную юбку, приняла его и, улыбнувшись, пошла домой.

- Что это у тебя в руках? -  сурово спросила мать, увидев в руках дочери охапку грязного сена.

- Ой, - смутившись, ответила Молли, - я… я случайно.

- Немедленно выкинь эту дрянь! – приказала ей мать и, повернувшись, продолжила шинковать зеленый лук.

Девочка выкинула, точнее сказать, аккуратно положила букет из соломы около белого крыльца.

- Я в ванной буду, - крикнула Молли через весь дом родителям, когда уже наступил вечер.

- Хорошо, - ответил ей отец, читая свежий номер городских сплетен, - только постарайся не петь.

Она взяла книгу и направилась в ванную. Теплая, почти горячая вода – единственная, кто могла понять ее и пожалеть в этом огромном, продуваемом ветром доме.

Уже раз сотый Молли читала эту книгу, что написана про знаменитую певицу, рассказывающую, как трудно ей было взять у отца деньги на первую песню, как тяжело жить с богатыми и состоятельными родителями, говорила, как хотела бы жить в простой деревне и всего добиться сама. «И это ей не повезло! – все время на этом моменте с сарказмом передразнивая героиню, говорила Молли. – Я бы с удовольствием с тобой поменялась! Ишь ты!»

Отложив книгу в сторону, она закрыла глаза и стала тихо нашептывать мелодию из любимого фильма себе под нос. Софиты из вымышленного мира ослепляли ее, уши закладывало от аплодисментов. Вот она поет изо всех сил, краснея, тянет самую высокую ноту, искривляет лицо гримасой старания, а люди смотрят на нее удивленно несколько секунд, а потом взрываются – и льется дождь из рукоплесканий.

- Молли! – послышался визгливый крик матери сквозь звуки вспышек фотоаппаратов. – Господи Иисусе, да прекратишь ты петь или нет?! Ну не получается, зачем же что-то делать! Неужели нельзя просто полежать тихо в ванной? Молча полежать!