Жизнь в материальном мире

Жизнь в материальном мире

Жизнь в материальном мире...

НАПИСАНО СОБСТВЕННОРУЧНО

« Мне, в свое время,  пришлось быть молодым человеком. Даже больше чем молодым. Я был – НАХИМОВЦЕМ».

                          А. Ильин.  «Знаменосец»

    К Иде Наумовне подходит строго одетая немка и полушепотом говорит:

   - Фрау оберст. Если с Вами что-либо случится, то за герра Александра не беспокойтесь. Он ни в чем не будет нуждаться,  я герру Александру заменю Вас.

   Строго одетую немку зовут фрау Гертруд. Это моя нянька, а по совместительству она еще и хозяйка виллы «Ярмгард», на которой живет наша семья – мама Ида, папа Петя, сестра Светка и я – «герр»Александр.                                                           

    Вилла «Ярмгард» расположена в небольшом городке Бабельсберг,в предместье Берлина городе Потсдам. Сей факт дает мне возможность хвастаться своим соседством со штандартенфюрером СС Максом фон Штирлицем – «…  мы жили по соседству…»

     Маме, после окончания войны,  долго не разрешали рожать из-за тяжелого ранения.

     Поэтому, мне и пришлось появиться на свет только 21 ноября 1948 года в военном госпитале Группы Советских оккупационных войск в Германии.

Как-то вечером, мой отец, пришел домой из штаба (он там служил) и, не обнаружив в поле зрения своей жены, задал, всем присутствующим,  сакраментальный вопрос:

     - Тэ-э-э-экс! А где моя жена?

     - А мама поехала за Сашкой, – успела вставить свое слово моя старшая сестрица Светаська, как ее называл папа.

     Так я и стал Александром Петровичем.

     В июне 1950 года отец, наконец-то, добился перевода в Советский Союз. Он страстно желал служить и жить в Краснодаре, но мама, не менее страстно, желала работать и жить только в Ленинграде, городе своей юности. Логическая страстность мамы победила,  и мы стали жить в Ленинграде на улице 8-я Советская, в доме № 6/8, в квартире № 31. Этот дом №6/8 – знаменитый дом.  Построенный в 1936 году, он принадлежал НИИ № 49, в котором до войны работал мой отец.

    В доме два двора, ворота и калитка на ночь закрывались на замок. В доме были своя прачечная, пошивочное ателье и телевизионные магазин и мастерская. В левом крыле, на первом этаже, располагался детский сад, из которого я постоянно сбегал. В подъездах, обустроенных лифтами, сидели дежурные диспетчеры (сегодня их называют – консьержами). Дворы были и остаются зелеными. И, вообще, дом очень красив, даже в настоящее время! 

Сейчас по этому адресу, т.е. в нашей квартире,  располагается еще один детский сад.

     Отец получил назначение в Штаб Ленинградского военного округа, а мама начала работать на кафедре пропедевтики в военно-медицинской академии имени С.М. Кирова.

Что касается меня, то я ни слова не говорил по-русски, только по-немецки,и моей новой няньке, Тасе, совместно со Светаськой,  пришлось немало приложить сил и старания, что бы привить мне любовь к родному языку. Зато теперь я, герр Александр, ни «бельмеса» не понимаю по-немецки. 

       Как-то отец принес домой щенка ирландского сеттера, которого назвали Дим. Мы с ним жили под маминым роялем. С тех пор я обожаю каши, особенно «Димкину» - ячневую. Однажды, мы с Димом вылезли из-под рояля - и сразу стали заметны.

       Потом наступил 1952 год, год «дела врачей». Мою маму выгнали из академии, и только дружеские отношения с ректором института физкультуры имени Лесгафта не позволили ей остаться без работы. Она стала работать на кафедре марксизма-ленинизма. Не удивляйтесь.  Были в то время такие кафедры.

   Через год не стало отца. Он трагически погиб. Следствие по факту его гибели шло два года. В нем принимали участие и дядя Миша Катуков, знаменитый танкист, и Василий Филиппович Маргелов, у которого во время войны отец был комиссаром. Следствие ничего не дало. Оно ничего и не могло сказать, так как это была весна 1953 года. Следствие устроил вывод – несчастный случай.

    Моя сестра Светлана считает, что это не был несчастный случай, а  «…его все-таки достала война.  Это был выстрел из войны. Ружье-то было немецкое.  И не все ли равно, кто нажал на курок».

    И началась жизнь без папы.

    В 1956 году я поступил в первый класс одной из старейших школ города, школы №155 Смольнинского района. Мою первую учительницу звали Ольга Григорьевна, а все мальчишки нашего класса были влюблены в одну девочку – Наташу Антонову.

    Этот год был еще примечателен тем, что мама познакомила меня с удивительным человеком, хриплый голос которого до сих пор порой звучит у меня в ушах.

     Леонид Иванов – первый вратарь первой Олимпийской сборной Советского Союза. Знаменитый вратарь Ленинградского «Зенита», обладатель Кубка Союза ССР 1944 года. Это был его последний год в большом футболе, а для меня он стал стартом в моей любви к самой игре и нашему питерскому клубу. Иванов привел меня на стадион Кировского завода, где работал тренером его и мамин друг Володя Слесарь, который и познакомил меня с вратарским искусством. Могу похвастать – вратарем я был неплохим, если защищал ворота сборной Ленинградского Нахимовского училища. Получил даже приз «Лучшему вратарю сезона 1965 года».

     В нашей квартире жизнь снова налаживалась. Она стала похожа на какой-то старинный салон, описанный в известном романе Льва Толстого. 

      По вечерам,  поиграть в преферанс или просто поболтать за круглым столом, частенько собирался цвет Ленинградского театрального общества.  Роза Балашова, Вадим Медведев (знаменитый  Иван Телегин), его жена Валентина Ковель. К слову сказать, заядлая «битломанка». Уперла у меня фотокарточку «Битлз» и до сих пор не отдает.И…  уже не отдаст никогда. Пили здесь коньяк, и Кирилл Лавров, и Игорь Дмитриев. Национально шутил стихами Борис Слуцкий: « Евреи хлеба не сеют…».Становилась на пуанты Генриетта Мельникова. Много рассказывала о балете великолепная Галина Ступникова, которую называли "балерина с сиськами"... В нашей квартире звучали смех и голоса основателя ленинградского мюзик-холла Ильи Рахлина,великого кинорежиссера Яна Фрида и его очаровательной жены Виктории Горшениной, в то время работавшей у Аркадия Райкина. 

      В общем, детство мое проходило весело и познавательно. 

      Наступил 1960 год. Мама снова работала в академии. Как-то она принесла журнал «Смена», на обложке которого была помещена фотография смеющегося нахимовца. Эта фотография перевернула всю мою жизнь.

      - Мама! Я иду в «Нахимовское»,  - сказал я ей. И добавил, - Буду военным, как и папа.

      31 августа 1960 года я был зачислен в 7-ю роту Ленинградского Нахимовского военно-морского училища. Командиром роты был капитан 2 ранга Моисей Романович Тихонюк, а офицером-воспитателем нашего класса был капитан Георгий Дмитриевич Тихомиров, известный в дальнейшем среди «питонов», как Жора Тихомиров. 

    Первым кораблем, на палубу которого ступила нога юного мечтателя, стал крейсер «Аврора». В то далекое, но удивительное (во всяком случае, мы так считали) время «Аврора» была учебным классом нахимовцев и еще «питалась» углем, коего потребляла одну  тысячу тонн в год.

    К борту крейсера подходила баржа и начиналась погрузка угля. Наряду с командой «Авроры», мы тоже принимали участие в этом «черносливном» мероприятии. Это был один из уроков, и он назывался – «Трудовое воспитание».

     Как-то раз, на одной из встреч, посвященных очередной годовщине выпуска из училища, моя жена сказала:

       - Да, я поняла одно – чтобы стать настоящим мужиком, нужно пройти школу «Ленинградского  Нахимовского училища».

     Годы, проведенные в классах «Нахимовского», подарили мне дружбу с Сергеем Полянским, Володей Спиридоновым, Сашей Няго, Мишей Рябининым,  Володькой Фузик...  (К сожалению, они «… простились до срока…»). Юрой Бакшеевым (моим названным братом), Толей Шлемовым (нашим первым вице-адмиралом), Витей Буйко, Иваном Пахомовым (он возглавлял музей подводного флота имени А.И. Маринеско), Мишей Кусковым, Сашей Лапиным и многими-многими другими ребятами, учившимися рядом. 

    Хочется еще раз похвастаться. Сборным командам училища по баскетболу и футболу  ни в Ленинградской области, ни на спартакиадах суворовских и нахимовского училищ не было равных.  А кто тренировал эти сборные?   Баскетболистов тренировал Владимир Петрович Кондрашин -  первый победитель Олимпийских игр по баскетболу в истории сборной команды СССР.

    Уверен – Вы помните тот знаменитый финал Олимпиады 1972 года, когда за 3 секунды до финальной сирены Иван Едешко сделал золотую передачу Саше Белову, и тот положил мяч в корзину американцев, и мы победили 52:51. 

     Ему помогал Станислав Яковлевич Гильчинский.  Они были у нас  учителями физкультуры и одновременно тренерами обеих ленинградских баскетбольных команд, носивших  имя «Спартак». 

     Первое, что мы видели в спортзале, когда приходили на уроки, так это как капитан женской сборной СССР и ленинградского «Спартака», в будущем  олимпийская чемпионка по баскетболу, Надежда Захарова играет в «-5» со своим тренером и одновременно мужем Стасом Гильчинским. Футболистов тренировал бывший игрок Киевского «Динамо» Павел Иванович Коротаев, который 19-летним парнем закончил войну начальником штаба полка, и носившим на груди военные ордена, а в груди военный осколок. 

      А какие преподаватели у нас были?

      Один наш «звездочет»,  Анатолий (Толенька) Николаевич  Бессонов, чего стоит…

       Он пришел преподавать к нам физику и астрономию сразу со студенческой скамьи или, как говорят – «прямо с ветки».

     На одной из наших встреч, он слегка подвыпил  и,  произнося тост, выдал замечательную фразу:

       - Ребятки! Вы у меня были первыми! Благодаря Вам, я совершенно забыл физику! Но…зато научился ее преподавать!

    К сожалению, к великому сожалению, недавно его не стало. А ведь он ненамного старше нас ...

      Учеба в «Ленинградском Нахимовском» открыла мне дорогу в жизнь образованным и готовым к любым жизненным трудностям человеком.  

       О жизни в «Нахимовском»  можно написать целый роман, что пока в мои планы не входит.

В 1966 году юных нахимовцев принял на свой борт учебный крейсер Балтийского флота «Комсомолец», и эти, опять же, юные создания окунулись в настоящую флотскую жизнь. Жизнь, наполненную морскими волнами, тревогами и большими сборами, несением вахты и настоящими боевыми стрельбами, учениями и полетами над крейсером боевых самолетов (аж дух захватывало), переходами по всей акватории Балтийского моря и стоянками на рейдах Кронштадта, Риги и Лиепаи, швартовками в Таллинне и Балтийске….

    И замечталось нахимовцу Сашке Ильину стать морским летчиком. О чем он при распределении высших училищ в выпускном классе Нахимовского училища и доложил командиру роты майору Георгию Дмитриевичу Тихомирову (более известному многим поколениям нахимовцев, как Жора Тихомиров) – «Желаю, мол, ехать далее учиться в Ейское высшее авиационное училище, в котором готовят летчиков морской авиации». 

    От такого заявления Жора сначала оторопел, а потом «ломанулся» к Начальнику училища контр-адмиралу Бакарджиеву.

    Здесь надо заметить, что адмирал Бакарджиев до назначения на должность Начальника Нахимовского училища занимал должность заместителя Начальника Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища в городе Пушкин.

    - Понимаете ли, товарищ нахимовец, - начал свою беседу с «товарищем мечтателем» Начальник училища, - во-первых, это не наше ведомство. 

А, во-вторых, зачем ехать в Ейск, когда в Пушкине, рядом с Ленинградом, открывается факультет реактивных двигателей. А – это, понимаете ли молодой человек, тоже авиация. Ну?! – окончил он свой спич, и пристально взглянул мне в глаза….

    В 1967 году, 18 июля,  на крейсере «Аврора» мы приняли военную присягу и разъехались по военно-морским училищам нашей Родины.      

       Мой путь оказался не очень длинным. Каких-то 26 минут на электричке с Витебского вокзала до станции «Детское Село, город Пушкин». В этом городе на бульваре Киквидзе располагалось Ленинградское Высшее военно-морское инженерное училище, где на факультете паросиловых энергетических установок мне и предстояло получать специальность военного инженера-механика.

    - Какие реактивные двигатели!? – огорошил будущего авиационного инженера целый старший лейтенант Борисов, секретарь комитета комсомола 

Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища, - нету тут никаких реактивных двигателей. Есть газовые турбины, есть дизеля и есть паровые турбины.    Запомни, Саша, пар – вот она сила! Ты, что? Мечтаешь о матрасах цвета палубы, запахе солярки и керосина? Пар – всему голова!

    - Ну, что ж, - подумал первокурсник Ильин, - если пар – это сила, значит, так оно и есть и так тому и быть.

    В кабинете заместителя Начальника училища меня долго разглядывал этот самый заместитель – контр-адмирал Горожанкин. Перед ним на столе лежало мое личное дело, открытое на странице характеристики. Характеристика вся светилась красным цветом от карандаша Горожанкина: «Все это ерунда, товарищ курсант! Посмотрим, что будет дальше. Идите, Вас ждет Ваш командир роты!» И я пошел в роту.

    - Какой «длины» был у Вас, товарищ старшина первой статьи, отпуск в Нахимовском училище? - таким вопросом встретил меня мой командир роты капитан 3-го ранга Георгий Вячеславович Степанов….

    И отправил меня в отпуск (по «нахимовски») на 45 суток.

    После отпуска началась учеба, точнее сказать, «отделка» товарищей курсантов под настоящих, не просто военных инженеров-механиков, а офицеров Военно-Морского Флота.  Учеба чередовалась с сессиями, после которых следовала корабельная практика, за которой, в свою очередь, следовал отпуск. Потом снова «цикл Ренкина» (учеба, сессия, практика и т.д.) повторялся…                                                      

      В 1968 году морская практика привела меня и моих друзей на борт знаменитого крейсера «Киров».

Потом в 1969 году  нас занесло на Северный флот, на Гвардейский большой ракетный корабль, носящий имя «Гремящий». Этот корабль базировался на Первый-А причал в городе Североморске.

    Затем наступил 1970 год. Посередине учебного года наш класс неожиданно сняли с занятий и отправили на крейсер «Октябрьская Революция».«Октябрина», как ласково называли на Балтийском флоте крейсер, принимала участие в учениях «Океан», которые были приурочены к 100-летию со дня рождения В.И.Ленина.

    После учений корабль и мы вместе с его экипажем ушли в Средиземное море на первую в нашей жизни «Боевую службу». Перед проходом Гибралтарского пролива мы сделали остановку с «Визитом вежливости» во французском городе Шербур. 

    По возвращению домой, нам на грудь повесили медали «За воинскую доблесть в ознаменование…. и т.д». 

На четвертом курсе мне пришлось совершить «деяние», о котором смешно, но не стыдно вспомнить. Сашка Колесников по английскому языку схлопотал «пару». А «пара» несла с собой неувольнение в город и прочие неудобства….

    Вот он меня и попросил пересдать за него английский. На мое возражение, что на кафедре английского меня все знают, как облупленного, он ответил, что на кафедру пришла новая начальница, Светлана Кузнецова, вот, мол, ей и сдай зачет.

    Пришел. Представился – курсант Александр Колесников. На меня смотрели очень добрые глаза очень внешне приятной женщины.

    - Как же, Вы, получили двойку? – спросила она меня после моего ответа по теме зачета, - у Вас такой богатый запас слов.

    - Да, так, - запинаясь, пролепетал я, - бывает, не выучил.

    Через неделю на уроке английского языка открывается дверь в класс и входит Светлана Кузнецова.

     - Я Ваш новый преподаватель английского языка, - беря классный журнал, произносит она, - давайте знакомиться.

    Надо отдать ей должное – чувство юмора у нее было великолепное. Когда из-за стола поднялся курсант Ильин-Колесников, она уставилась на меня своими детскими глазами, а потом рассмеялась….                                    

    В городе Пушкин судьба свела меня с великой женщиной Татьяной Григорьевной Гнедич. Кто увлекается литературой, тот должен знать, что практически все издания  произведений лорда Байрона в СССР  выходили под ее редакцией. А его «Дон Гуана» она перевела на русский язык по памяти, находясь в тюремной камере.

    Благодаря этой женщине, я познакомился с творчеством и жизнью замечательного поэта Николая  Гумилева, слова из чьего стихотворений я взял эпиграфами к своим книгам.  

Последний семестр учебы – написание дипломного проекта. Руководитель моего проекта капитан 1-го ранга Е.Карасев предложил мне рассчитать высоконапорный котел КВН 95/64 по заданию СКБК имени Гасанова. Работа шла тяжело, так как, практически, надо было делать не два расчета, а целых девять – один котел был построен на «Балтийском заводе», а второй на «Николаевском заводе». Они имели одинаковые характеристики конструкции, но имели отличную друг от друга паропроизводительность.  Вот и надо было обнаружить причину.  Обнаружил.

    Где-то за полтора месяца до защиты дипломного проекта, в класс не вошел, а ворвался, как конармеец Буденного, руководитель моей работы капитан 1-го ранга Е.Карасев.

   С самого порога он громогласно объявил, что получено разрешение защищать проект на английском языке. 

    Мне до сих пор не понятно – кто запрашивал это разрешение, т.к. для меня это было очень неожиданное сообщение.

   Затем было: «Comrade Vice-admiral. The naval cadet Alexander Iljin has come to take his diploma in English». И понеслось…. 

    Особенно дополнительный вопрос о диаграмме статической остойчивости корабля – я забыл, как по-английски  будет звучать слово «точка заката». Подумал, и брякнул «оверкиль» - «опрокидывается». 

    Ничего – защитил. Кстати, не один. Вместе со мной защитил дипломную работу на английском языке мой хороший друг Коля Левушкин. Надо заметить, что ни до нас, ни после никто такого «подвига» не совершал. Правда, похудел килограмма на три, а может и на все пять. Этот «подвиг» мне потом (уже на корабле) аукнулся….                                                                

    Дальше был выпускной вечер. После него мы, Сергей, я и Юрка собрались у Юрки на даче, и Юркин отец, Никита Ефимович, достал из подвала и откупорил двадцатилитровую бутыль домашнего вина, которое он поставил в год нашего окончания Ленинградского Нахимовского.                                                             

    Мой Отец всю жизнь мечтал побывать на Дальнем Востоке, поэтому выбора места службы для меня не было – только Тихоокеанский Флот. 

    09 августа 1972 года, через шесть суток и двадцать один час после выезда  из 

города Москва, скорый поезд «Россия», покрыв расстояние в 9000 километров, вытряхнул меня, с чемоданами «мечта оккупанта»,  из своих вагонов на станции Владивосток.       

    Водитель такси (надо же лейтенанту прибыть к месту службы с шиком) подвез меня к гостинице поселка Тихоокеанский, который располагается между Владивостоком и Находкой. Открывая багажник, он произнес:

     - Ну, вот, лейтенант! Вы и прибыли в наш «маленький Париж».

     Проснувшись утром и посмотрев в окно гостиничного номера, я понял – «это даже не Жмеринка». Зато сейчас «Тихас», как мы называли между собой поселок, превратился в симпатичный город с многотысячным населением.

     Крейсер управления силами флота «Адмирал Сенявин», на котором мне предстояло ходить в моря и где мне  преподавались азы офицерской службы командиром электро-механической боевой части капитаном 2 ранга Валерием Георгиевичем Пирожковым, стал моим по-настоящему первым ходовым боевым кораблем:

     - Лейтенант! А Вы сдали зачет на самостоятельное управление своим заведованием? 

     - Еще нет, - отвечаю.

     - Ну, так вот, пока не сдадите лично мне все зачеты, чтобы я Вас в салоне кают-компании не видел.

      В последующем, я знал корабль, как собственную квартиру. Довелось бы сегодня снова ступить на его палубу, то …  Короче, я бы не заблудился в его коридорах и трюмах.            

   Когда по телевизору показывали как «Адмирала Сенявина» разоружили и потащили «на иголки», скажу честно – я плакал. Ведь первый корабль – как первая женщина, не забывается до самой смерти, и даже после.Недаром  в Великобритании, «царице морей», слово «корабль» относится к женскому роду.                                                             

    «Адмирал Сенявин» много ходил в походы. 

    Это был, в основном,  Индийский океан – поле деятельности 10-й оперативной эскадры.  Не один десяток тысяч морских миль пройдено этим кораблем и нами, его экипажем.

Накануне нашего выхода на «боевую службу» в зону Индийского океана, меня вызвал к себе Командир 10-й оперативной эскадры, в то время, контр-адмирал Виктор Сергеевич Кругляков.

     Адмирал сидел за огромным столом в  своем салоне.                                                    

    Он встретил меня вопросом: «Лейтенант! Вам дороги Ваши бакенбарды?»

    Я тогда носил нахимовские баки и фуражку, и очень этим гордился.

    - Если они Вам дороги, - продолжил он, не дождавшись моего ответа, - то тогда мне не о чем с Вами разговаривать.

    - Сбрею! – мгновенно оценив и поняв угрозу в его вопросе, ответил я.                                             

    - Хорошо, - посмотрев мне в глаза, сказал комэск, - я ознакомился с Вашим личным делом. Будете у меня личным переводчиком.

    «Вот и аукнулось», - пронеслось у меня в голове.

     Потом «кадры» Тихоокеанского флота посчитали, что мое присутствие необходимо на борту эскадренного миноносца «Блестящий», в качестве командира электромеханической боевой части. 

     И стал старший лейтенант- инженер Сашка Ильин миноносником.  

     Командовал этим кораблем капитан 3 ранга Борис Пленков, человек большого такта и эрудиции. Обладатель огромаднейшего чувства юмора. 

      Прихожу я, как-то раз, к нему в каюту:

      - Товарищ командир, - говорю, - Вообще-то,механику не мешало бы очередное воинское звание получить. Срок выслуги уже «на носу».

      - А механик командира на пьянку пригласит? – отвечает.

      - А командир к механику придет, - спрашиваю, - на пьянку?

Он открывает ящик своего стола, вытаскивает оттуда погоны и, протягивая их мне, говорит: 

      - Пошли. В доме офицеров столик уже заказан...                                                             

        Потом, в 1978 году,  я занял место за  рабочим столом одного из отделов Технического управления Тихоокеанского флота, в котором занимался судоремонтом.  

       Вся моя работа проходила на орденоносном  Дальзаводе, где в мои обязанности входило представлять интересы Тихоокеанского флота. 

    В то время завод возглавлял Юрий Николаевич Удовиченко. А какие люди работали вместе с ним – Жора Бураченко, Сережа Новиков, Витя Патлах, Олег Данилов, Юра Мудров и многие другие достойные строители. 

    Раз или пару раз в месяц мне надо было заступать помощником оперативного дежурного Тихоокеанского флота по технической боеготовности. Дежурство проходило в небольшом закутке большого зала Штаба флота, разделенного огромным прозрачным планшетом, за которым работали планшетистки.В вестибюле Штаба флота нас встречала охрана, проверявшая пропуска. Первое дежурство проходило довольно-таки спокойно, и ночью можно было побродить среди мозговых извилин своей черепной коробки. Так вот, сложив ширину шеи и плеч ребят, которые проверяли у нас пропуска, с высотой главного зала Штаба флота и, умножив все это на длину ног планшетисток, я понял, что наш Тихоокеанский флот очень серьезная сила. А, если такие же люди служат в штабах других флотов, то наш флот, да и вся страна, непобедимы.  Я был горд, что являюсь частью этой силы.

    Прошло еще пять лет.

    И вот, 09 августа 1983 года, я вышел из рейсового автобуса № 105 и остолбенел, не понимая – куда я попал? Лес, забор, проходная, зеленого цвета здание с надписью «Клуб». Среди леса виднеются три каменных дома. И озеро. Огромное озеро, над  горизонтом которого громоздились облака,  и висел яркий фонарь солнца.

     Все это называлось бухтой Владимировской, куда меня занесли непредсказуемые флотские дороги. Да, дороги флотские непредсказуемы – дежурным по части оказался мой названный братец Юрка Бакшеев.

    Он меня встретил словами:      

    - Семь – восемь, Шура! Ты ли это? А я гляжу на предписание – фамилия Ильин, имя Александр, отчество Петрович. Думаю – быть не может, только одного такого знаю. Откуда? За что?

    Так началось мое знакомство с Приозерьем и Нево-озером, которое сейчас называется Ладожское озеро. 

     Скажу честно, не влюбиться в этот край невозможно. Сейчас мне кажется, что на Земле существует два Края – Приморский и Приозерский. Больше краев нет и быть не может, хотя в Великобритании и есть мыс, который называется «Край Земли». Но это же англичане…

      Чем мне еще запомнилась служба в Ленинградской военно-морской базе?

       Городом Лахденпохья и островом Кронштадт, где я преподавал в Школе Техников ВМФ.

     Последнюю в своей служебной жизни практику, но уже в качестве руководителя, я провел в 1987 году. Возил 90 практикантов (будущих мичманов) на Тихоокеанский флот.

 В 1989 году, «благодаря» оргмероприятиям Министерства обороны, закончилась моя служба в военно-морском флоте Советского Союза. И, в связи с этим фактом, с «Доски почета»  4-го Учебного отряда Балтийского флота, в который входила Школа техников ВМФ, была снята фотография лучшего преподавателя отряда - старшего преподавателя электромеханического цикла капитана 3-го ранга Ильина Александра Петровича.

    На «гражданке» работал на «Октябрьском электровагоноремонтном заводе», где занимался внешнеэкономической деятельностью, затем в фонде милосердия и здоровья  Федорова. Был директором автозаправочной станции в Приозерском районе. Занимался внешним благоустройством Приозерска, работая в городской администрации. Довелось быть начальником аварийно-диспетчерской службы города и начальником ЖЭУ. 

    Преподавал историю в Коммунарской школе.

    Охранял приозерские леса.                                                 

    Сегодня, к сожалению, не работаю – говорят, что у меня возраст. 

    Порой болею. Иногда даже болит в тех местах, о существовании которых

я и не подозревал. Зато написал четыре книги о своих друзьях под общим названием «ТОЖЕ ФЛОТ».                                  

     В настоящее время я военный пенсионер,  у которого есть сын и две дочери.                                               

  Этот военный пенсионер не называет себя дедом, но мужчиной, у которого три внука и внучка.  Это те члены моей семьи, о которых я точно знаю, что они мои.

  Этот военный пенсионер переживает, как там внуки, которые, как и их дед, прадед и прапрапрадеды, служат в Армии?

     Я специально не написал о тех женщинах, которые были со мной рядом в моей многообразной жизни. Я не хочу никого из них обидеть. Я благодарен им уже за то, что они часть своего бытия отдали мне, позволив быть рядом с ними.  Они навсегда остались в моей памяти и в моем сердце.

    Сегодня я живу в Приозерске и не хочу никуда отсюда уезжать. От Ленинграда я очень устаю – шуму и суеты много. Толи дело «патриархальная» красота и тишина нашего города.  Извините. Есть одно место, куда меня тянет. Это – Владивосток.                                              

     Город, который стал для меня родным. Город, по которому я очень скучаю. Город, в котором живут мои друзья. 

    Несколько лет назад я зашел к своему соседу по подъезду с просьбой просмотреть несколько моих рассказов о флотской жизни. А к кому я мог еще обратиться кроме своего соседа? Офицер, на плечах которого золотились своим шитьем адмиральские погоны, историк российского флота, поэт и писатель….Ростислав Михайлович Оленин – так звали моего соседа. Человек- веха. Только так можно охарактеризовать его, Человека с большой буквы. Посмотрев мои рассказы, Ростислав Михайлович порекомендовал мне показать эти «писания» в литературном Центре, членом которого он является. 

    Так что, благодаря ему состоялось мое вхождение в круг людей, объединенных любовью к литературе и творчеству, любовью к истории своей страны, стремлением к сохранению исторического наследия наших предков.

    К огромному сожалению, Ростислава Михайловича сегодня нет среди нас. Он ушел в свой поход, как и подобает боевому кораблю, с высоко поднятыми стеньговыми флагами, оставив нам свое богатое историко-литературное наследие и огромную жажду жизни. Жизни, направленной на возрождение нашей Родины, нашей России, нашего Флота…

Жизнь, друзья, продолжается! 
Мира и счастья Вашему Дому!