Жизнь в тени долголетия

Эпилог

В одном уединенном уголке, где время, казалось, остановилось, молодой человек сидел за роялем. Его рыжие волосы, словно огненные языки, выделялись на фоне потертого инструмента. Он был погружен в свои мысли, а его пальцы резво бегали по клавишам, создавая мелодии, которые отражали его внутренний мир.

Каждая нота, издаваемая роялем, была как крик души, наполненный одиночеством. Молодой человек часто чувствовал себя изолированным от окружающего мира, и музыка становилась для него единственным способом выразить свои чувства. Он играл не только для себя, но и для тех, кто, возможно, когда-то его поймет.

Пальцы были ловки и уверены, они знали каждую ноту, каждый аккорд, будто рояль был продолжением его самого. Он играл с такой страстью, что казалось, словно мелодия могла разорвать тишину и заполнить пустоту вокруг. В эти моменты парень забывал о своих тревогах и страхах, о том, как сложно порой быть молодым и рыжим в мире, где все стремятся быть похожими друг на друга.

— Вы уверены, что будет правильно вмешаться в ход событий ? — звучал голос отражаясь в мелодии.

— Да. Если этого не сделать, все падет.

— Но, Господин, вы можете все потерять...

— Я уже все потерял...

Последние высокие ноты и мелодия прекратилась, точно также как и диалог рыжеволосого с пустотой. Тишина повисшая в комнате ни капли не угнетала, казалось, что в ней даже была какая-то своя прелесть.

Накрыв клавиши крышкой, парень вздохнул и взял в руки папку с бумагами, которые ждали своего часа.

— Ну что, Михаил, что же ты мне поведаешь...

Дело № *****

Из закрытого архива Ватикана 1700-1900 года.

Дневник Служителя Михаила

Год рождения (08.08.1788 ??)

02.02.1804 год

С момента как в церковь пришли незнакомцы, все служители как умалишенные говорили об ангелах. На каждом шагу были слышны разговоры, что проклятые демоны поплатятся. Ведь кто они такие, что смели выдвигать свои условия о мирном договоре.

— Ты понял свою задачу, Михаил?

— Да...

— Тогда иди, сегодня тебе понадобиться вся твоя сила веры, мальчик мой!

— Да, Папа...

Когда дверь за мной закрылась, я стоял и смотрел на кинжал, который мне вручил Отец. Сколько противоречивых мыслей крутилось тогда у меня в голове. Мне всегда говорили, что “Вера” это все. Она дает НАМ силу. И если МЫ верим, ОН никогда нас не покинет.

Услышав шаги, я спрятал кинжал под одежды. Когда же поднял голову, то по коридору быстрым и уверенным шагом шел один из названых "ангелов" и могу поклясться, что его глаза светились.

— Они еще там?

— Да.

Ответить я смог не сразу. Голос, который ко мне обратился, совсем не вязался с образом, который я видел перед собой. Ведь не может Святой, быть как те вояки, которые потеряли всякую мораль.

В ответ он лишь кивнул мне. Я думал, что он тут же последует в кабинет преподобного, но нет. Он смотрел на меня, будто хотел сказать что-то еще, но передумал. Прежде чем открыть дверь, я все же расслышал его тихие слова: “Если ты и в правду веришь, воспользуйся им.”

Или мне показалось?

Что он имел ввиду?

Неужели успел заметить кинжал?!

Нет, точно нет.

Не оглядываясь, я двинулся вперед по коридору. Минуя очередное окно, услышал звон колокола, оповещающего о начале дневной службы. В это время в стенах церкви прихожан было меньше, чем утром или вечером, но сегодня все было не так...

От ворот тянулась вереница и конца ей не было. Люди все шли и шли, будто что-то тянуло их сюда. В толпе были заметны даже те, кто не имел “Веры”, а если во что и верили, так в силу толстого кожаного мешка у себя за пазухой, забитого под завязку монетами.

Каким бы правильным и послушным я не был, сейчас не могу идти на службу. Поручение которое получил ранее... Оно не давало мне покоя!

Мне казалось, что все вокруг знают, что скрыто под одеждой и для чего оно. Все, но не я... Никак в голове не укладывалось, почему и главное зачем я должен это сделать?

Тяжело.

С каждым шагом краски вокруг меркли, гул в ушах становился все громче. Бежать, нужно бежать! Только куда?! Забежав за сарай, схватился за горло и пытаюсь сделать спасительный вдох, но воздух будто отказывался наполнять легкие...

Я верю.

Во что же я сейчас Верю? Так в то, что за свои недобрые мысли, сейчас лишусь жизни! Жизни, которую так и не успел познать...

В церковный приют я попал, когда мне года три исполнилось, а может больше или меньше. Ходить умел, даже бегать. Говорят, что держал перо и даже что-то пытался писать! Только вот не говорил... С тех пор и живу по церковным устоям.

Все эти годы, когда я смотрю на небо из окон своей комнаты, то не могу справиться с чувством "свободы", которое утекает от меня сквозь то самое злополучное окно.