Злата и Смерть

Глава 17 Лео

Уже целую неделю Искрень и Леорина с отрядом охранников ехали к его городу.

После очередной попытки побега Искрень вынужден связать руки Рины и делал он это нежно, так что ночью она легко избавляется от веревки.

Рине осточертело все:  веревка, врезающаяся в запястья при каждом движении, его настороженные серые глаза - глаза хищника следящего за жертвой, скупая кормежка,  его обещания и грозные порыкивания и самое главное - мысль, стучащаяся вровень с сердцем.

Мысль: " Я снова все сломала". Она снова предала, снова поплыла по течению. Долго  пришлось караулить удобный момент,  долго поджидать его. Искрень был спокоен и собран, а девушка трепетала от каждого шороха с его стороны. Вдруг заметит, вдруг догадается?

Решилась  ночью. Вместо того, чтобы спать, она методично терзала свои путы. Медленно, методично и терпеливо. Терпения у  нее всегда хватало.

Он спал, отвернувшись. Ближе к рассвету веревки были сняты и Рина осторожно встала.   Хотела взять его сумку, но так поступить было бы слишком подло.. Поэтому не мешкая не минуты, Лео тихо-тихо направилась прочь.

Маленькие шаги, тихие невесомые... И рассерженный голос словно удар по голове в темном переулке:

- Куда собралась?

- В кустики, - соврала она.

- Идем вместе, - вздохнул он, поднимаясь.

Она бросилась бежать. Это был ее последний шаг.

 Просто извращенец какой-то!

 Лишь мелькают камни и деревья. Ветер сливается с ней в бегу. Искрень догоняет, и хватает  девушку за одежду и Лео падает.  Лежит на земле, смотрит в небо и смеется.

- Видимо, не сбежать! – едва слышно вздыхает она.

- И не надо, - шепчет он.

 - Ты стал лучше бегать, - говорит Рина.

- Тренировался из-за тебя, паршивки!

- Сам виноват!  - фыркает она, садясь.

Искрень делает знак одному из воинов.

- Следи за ней лучше!

Тот кивает.

Теперь можно и спать.

Следующей ночью Леорине снился кошмар. Лицо Верховной жрицы нависает надо ней. Ее обычно холодные и спокойные глаза обжигающе яростны и злы, ее лицо - маска безумия, проклятия, ненависти. Черты сошлись под почти невозможными углами, и Тиарат кажется Леорине демоном.

 И они уже не на лесной поляне, а под сенью храма. Под сенью храма, где девушка поклялась умереть во искупление своих грехов, и во славу бога, а вместо этого сбежала.

Точнее недостаточно сопротивлялась, позволила себя похитить.

Можно сказать и так, если бы...каждый вдох наполняет ее ненавистью к себе, как тогда, как сейчас, как всегда...

Горячие слезы заливают ее лицо обращенное к Верховной жрице.

Боль сжигает Рину изнутри, гораздо более сильная, чем та, какой она могла бы быть в миг смерти.

- Это ты виновата!  - карающая рука Тиарат  направлена на девушку. Лишь настоятельница знает тайну Лео и может выдать ее. Что и делает. - Это ты виновата! Ты!  Ты предала собственного Бога, так же как и своих родителей! И ты ничем никогда не исправишь этого, не загладишь свой позор! Ничем и никогда! никогда, - ее голос срывается на крик и этот безжалостный, нескончаемый вопль пульсирует в ушах Рины, бьется в ней, пронзая до самого сердца и пульсируя вместе с ним.

- Ты никогда не сбежишь от этого... никуда не сбежишь от собственного преступления, - слова  Тиарат вторят мыслям Леорины. - Но лишь одно может загладить твой грех...

Она растерянно смотрю на настоятельницу. Рина и не думала бежать. Или думала?

И бежала ли Леорина раньше? Была ли вся ее жизнь одним побегом? Побегом от боли, воспоминаний и себя?

Настоятельница выглядит словно безжалостный судья и карающий палач в одном лице. Ненависть и презрение струятся из ее черных глаз

Словно Ярон…

«Я виновна».

Но вместо того, чтобы позволить ей завершить начатое, хотя бы во сне, девушка бросается прочь, используя все силы, что остались.

Она бежит, задыхаясь от ужаса, вверх по тоненькой лестнице за занавесками, по длинному, черному коридору, обрамленному лишь голыми стенами и горящими свечами.

«Я слишком эгоистка, чтобы принять кару.

Я слишком эгоистка, чтобы умереть за Бога.

Я слишком эгоистка, чтобы сразиться за Нее.

Я слишком труслива, чтобы победить.

Я ушла туда, где прошлое  меня не настигнет. Туда, где обещали мне встречу с ней и прощение. Мне распахнула свои объятия религия

Я, не простившая себя. Я проклинающая себя. Я ненавидящая себя во сто крат яростнее настоятельницы и Ее, если она ненавидела меня. Я надеялась, что нет, но возможно и да...