Змеиные легенды

Ажов.Skaz

Маленькое сообщество умеет хранить секреты: поверхностные знакомства и тайные перешептывания, слежка за страницами и перечитывание чужих сообщений не могут вытащить скелеты из шкафов. Фальшивые улыбки и натянутые маски лишь запрятывают их глубже.

Вы думаете, что-то способно встряхнуть его? Напрасно. Любое событие может потревожить улей только в той степени, в которой касается лично каждого участника.

Любое. Абсолютно любое. Даже смерть. Если она, конечно, не ваша.

Но даже если и ваша, какая разница? Кого она затронет? Никого. Ни вас, потому что вам будет уже все равно. И уж точно ни окружающих. Ведь какое им дело до вас, если есть они?

Они дышат. Страх, вызванный первыми переживаниями, прошел. Их жизнь продолжается. И ведь нужно так много успеть: сделать фотографию тела, написать сообщение в блог. И обязательно придумать Историю. Ведь реальность так скучна.

Да. Вы не ошиблись. Ваши глаза не съели пару строчек, они не съехали в бок. Вы все прочитали верно. Смерть УЖАСНО СКУЧНА. Именно так.

Нет никаких сигнальных желтых лент, за которые нельзя заходить. Нет орущих в мегафон полицейских. А есть только тело, которое накрывают какой-то убогой клеенкой, что используют при медосмотре. И легкое чувство разочарования.

Я знаю это. Потому что я была там. Я видела это. Я видела труп. И я видела вспышки телефонов, которые пытались сфотографировать его. И это было скучно.

Тамара набрала надпись быстро, еле прикасаясь к клавишам. Нахмурилась. Перечитала. И снова нахмурилась. Потом зевнула и нажала на кнопку «отправить».

Не Бог весть какой текст. Даже с точки зрения редактуры. Но, согласно контракту, она должна была каждый день что-то выкладывать в блог. День закончится через 7 минут и вряд ли придумается что-то более стоящее.

Тем более, что сегодня, действительно, она устала.

Конечно, Настасья будет ругаться. И, наверное, фолловеры сочтут ее бесчувственной. Наверняка завтра утром придется прочесть кучу негативных комментов о том, что она – бездушная сволочь, что не то, де, тело прикопали в лесу, и целую кучу советов о том, как бы она могла закончить свое бренное существование.

Почему-то блог, задумывавшийся для привлечения молодежи, вовлек и более взрослую аудиторию. Или, как емко назвал это явление Даня, заложников психушки.

И наверняка Настасья просто изведется от этого. Тамара на секунду представила, как краснеет лицо ее… боса? Она до сих пор не могла определиться с тем, кем именно ей приходится популярный блогер.

А потом равнодушно фыркнула. В конце концов, работа с аудиторией и ее привлечение – работа Настасьи, а не ее. Ее дело – раз в день выпускать контент.

И уж лучше она сегодня выпустит то, что есть, и завтра выслушает нотации, чем вместо завтрака начнет паковать чемоданы, потому что не выполнила условия контракта.

Телефон противно тренькнул – это значило, что кто-то отреагировал на пост и дал обратную связь. На секунду Тамара задумалась над тем, стоит ли вообще читать коммент. Он вполне мог быть безобидным и поддерживающим (например, если кто-то из ее команды тоже оттянул исполнение дедлайна и прочитал ее пост), мог быть полусочувственным от какого-нибудь психа, возомнившего себя Ганнибалом Лектором уральского разлива, а могло бы быть и что похуже…

Тамара тяжело вздохнула, а потом перевернула смартфон, даже не заглянув в оповещения. В конце концов, если там было что-то в достаточной мере едкое, завтра Настасья с удовольствием и в лицах, в присущей ей ехидной манере, вывалит на нее все.

Откровенно говоря, ее день был еще труднее, чем у Тамары. Блогерше пришлось отбиваться от журналюг (а все знают, что здоровья это не прибавляет), а потом еще и справляться с общей паникой. И это не считая того травмирующего опыта, который должен был объединить их всех (тоже реплика Дани).

Даня был убежден, что пережитое должно сплотить их команду. Тамара же была уверена в одном – Настасье очень нужен будет кто-то, на ком она сможет отвести душу. И очевидно, этим кем-то будет она, Тамара. Или, как ее называли в Сети (с легкой руки мамы, первого и самого активного подписчика странички), Тата.

А ведь начиналось-то как все красиво! Тамара тогда даже боялась думать о том, что это правда.

Распечатывала билеты на поезд – и не верила, что действительно едет. Почти два дня тряслась на нижней полке, в большинстве случаев притворяясь спящей, чтобы не дергали соседи с боковушки – и все думала, что это сон. Что сейчас проснется, а нет ничего. И не по-настоящему это. И ни на какой Урал она не едет.

Даже когда выходила на маленькой станции в небольшом городке, чье название узнала недавно, даже тогда не верила, что это все по-настоящему, в самом деле. Что она здесь, в городе, что ее ждут.

Не верила даже тогда, когда за полчаса до выхода стояла в предбаннике вагона, ведь остановка в этом небольшом городишке была около минуты – выходить нужно было быстро.

Поверила только в ту секунду, когда вышла. Когда ее встретили. Когда ее обняла Настасья, когда вручила в руки темно-зеленую, малахитового цвета футболку, так идеально подходящую к глазам.

Когда Настасья сказала, что только ее в лагере и не хватало. Когда вместе с помощником взяла вещи и потащила мимо скучающих таксистов, активно предлагающих единственным прохожим услуги.