Знахарь: Золотые Кольца

Глава 1: Знахарь

– Какого цвета глаза? – спросил Громов, перепрыгивая через две ступеньки.

– Зелёные... вроде. А раньше были голубые. Это что-то значит, Дмитрий Александрович? – Григорий, консьерж в боярском доме, выглядел испуганным. И было отчего: не каждый день вызываешь знахаря, чтобы изгонять нечистую силу из благородного дома.

– Значит, – коротко ответил Громов. Он взбежал на следующий этаж и резко остановился перед распахнутой дверью.

Дверь была открыта настежь, и оттуда, словно из пасти чудовища, вырывались истошные, невыносимые звуки. На лестничных площадках стояли соседи — одетые в потёртые шали и старые пальто, они напоминали стражей, охраняющих вход в свои обители. Их лица выражали смесь страха и отвращения; они шептались между собой, но ни один не мог отвести взгляда от двери, за которой разворачивалась неизвестная им драма.

Громов, чувствуя, как его магическое кольцо сжимается на пальце при каждом крике, прошёл мимо мрачных фигур соседей. В прихожей стояли родственники девушки. Они были бледны, а в их глазах читались безмерная тревога и ужас, которые, казалось, пропитывали воздух, словно густая плесень.

Дождавшись, пока крик стихнет, Громов спросил:

— Кто родители?

— А вы кто? — спросил мужчина с явной не по возрасту сединой, шагнув вперёд. Увидев рядом с незнакомцем консьержа Григория, он тут же добавил: — Знахарь? Вы знахарь, сударь?

Едва заметно кивнув, Громов подождал несколько мгновений, затем спокойно повторил вопрос:

— Кто родители?

— Я... Анатолий Васильев, а это моя жена Лариса, — представился мужчина с сединой, протягивая руку.

Громов ответил на рукопожатие, снова отметив про себя, насколько покладистыми становятся люди в опасные моменты. Обычно знахарей избегали, стараясь обходить их стороной. Всё из-за мрачной легенды об обряде становления знахарём, который нельзя было назвать приятным. Но стоило людям столкнуться с бедой, как они тут же начинали обращаться к знахарям с почтением, едва ли не почитая их как святых.

— Дмитрий, — представился Громов и, не теряя времени, добавил: — Мы не могли бы поговорить с вами наедине? — Его фразу прервал пронзительный, до тошноты резкий крик из комнаты жертвы. Дождавшись, пока звук стихнет, Громов продолжил: — Мне нужно задать вам и вашей жене несколько вопросов перед тем, как я войду, — он кивком указал на дверь. Кольцо на пальце сжалось сильнее — время поджимало.

Родители, не задавая лишних вопросов, молча направились на кухню. Там Громов заметил остывшую супницу на столе — семья, по-видимому, собиралась ужинать накануне трагедии.

Без лишних церемоний, понимая их состояние, Громов сам сел на стул, поставил портфель на стол и, не медля, спросил:

— Когда всё случилось?

— Ближе к вечеру, — ответил отец, — я ещё не вернулся домой.

— Тогда пусть на вопросы отвечает мать, — вежливо попросил Громов и обратился к Ларисе: — Когда всё случилось?

— Вечером, — хрипло произнесла она. — Я только накрыла на стол и стала звать Настеньку ужинать. А в ответ… страшный голос… — Лариса Васильевна не выдержала и разрыдалась, уткнувшись в грудь мужа.

— Она не может. Еле-еле рассказала, — Анатолий Васильевич бросил на знахаря жалостливый взгляд.

— Что сказал страшный голос? — спросил Громов, медленно крутя на пальце кольцо, которое уже до боли сжимало. Чем сильнее сжималось кольцо, тем ближе подбиралось лихо. Время поджимало, но нельзя было спешить — без подготовки лезть к лиху было слишком опасно. Многие знахари потеряли жизнь, а в лучшем случае — часть тела, пытаясь торопиться. Говорящее лихо — явление редкое, поэтому было крайне важно узнать, что оно сказало.

— Она сказала... — мать всхлипнула, а муж ещё сильнее прижал её к себе.

— Лариса, послушайте, — Громов аккуратно снял кольцо, позволяя пальцу вернуть естественный цвет. — Ваша дочь сейчас в опасности, и чем дольше мы говорим, тем больше нечистая сила овладевает ею. Я должен... — он сделал паузу, прислушиваясь к очередному крику. Звук был таким пронзительным, что напоминал о шишиге — эти духи предостерегают всех своим криком, защищая свою территорию. Но в городском доме появление шишиги было маловероятно. Громов прикинул, что это, скорее всего, кикимора. Эти существа как раз активны ночью и способны издавать ужасные звуки, вселяя страх в тех, кто их слышит.

— Итак? — Громов постучал кольцом по столу. — Что сказал голос?

— Он сказал, что охотно поужинает моим сердцем, — едва выговорила Лариса сквозь рыдания.

— Сердцем? — Громов резко встал. — Голос сказал «сердцем»?

— Да, — подтвердила мать.

— Хорошо. Оставьте меня одного на несколько минут. Я должен подготовиться, — с этими словами он взялся за ручку своего портфеля. Родители поспешили выйти, но Громов их остановил:

— Ещё один вопрос. Вы недавно не ездили в лес? Может, в деревню?

— Нет. Мы уже больше года никуда не выезжали, — ответил отец. Громов кивнул, и родители вышли, оставив кухню в его распоряжении.

Руки Громова медленно скользнули по массивному портфелю, напоминающему медицинский инструментарий давно минувших времён. Он был изготовлен из тёмно-коричневой кожи, изношенной годами, но всё ещё прекрасно сохраняющей свою форму. Аккуратно откинув крышку, Громов раскрыл содержимое, организованное с точностью и тщательностью.

Внутри, на специально отведённых местах, рядами лежали маленькие стеклянные баночки с различными жидкостями. Дмитрий Александрович провёл пальцами по холодному стеклу, ощущая его гладкость и вес, и остановил выбор на одной из банок, заполненной тёмно-красной жидкостью. Он поднял её к свету, чтобы лучше рассмотреть содержимое. Жидкость мерцала в свете лампы, отбрасывая на стены таинственные блики, словно скрывая в себе древнюю силу.

Это был Экстракт Сумрачной Герани — редкий и мало используемый экстракт. Громов с досадой подумал, что придётся наведаться в клан Петербургских знахарей, чтобы пополнить запасы. Большинство отваров, бальзамов, настоек, эликсиров и порошков он мог без труда изготовить в своей ритуальной лаборатории. Но экстракты требовали клановой лаборатории с огромными чанами для выдержки и фильтрации.