Золотой

Золотой

Золотой

- Такая невероятная ночь! Такая трогательная и необычайно яркая! Можно подумать обо всем на свете. Тихо… Лишь слышно, как шумит где-то вдалеке ветер… Смотри, звезда упала, – указал дряхлый старичок на небо и улыбнулся.

- Где, где упала? Я не увидел, деда, - насупился маленький, пухленький мальчик с большими выразительными глазами. - А правда, что, когда падает звезда, можно загадать любое желание? - Спросил он уже весело.

- Правда, – по-прежнему улыбаясь, ответил старик.

- Я бы хотел, чтобы ни ты, ни я никогда не старели и всегда были молодыми!

Наверное, мальчик уже понимал, что когда-нибудь его дедушки не станет, и это желание было искренним и чистым.

- Я тебе расскажу историю, хочешь? - Дед поближе прижал внука к себе, усадил на колени, согревая и просто обнимая, как нечто драгоценное.

- Когда-то я был таким, как ты, но это случилось, когда я был намного старше тебя и наполовину младше твоего отца. Наша семья всегда служила Эмилю.

- Деда, мы никому не служим, – прервал старика малыш.

- Ты прав… - С долей сожаления ответил дед, едва сдерживая нахлынувшие эмоции и воспоминания, его глаза заслезились, а подбородок задрожал …

- Не плачь, деда.

- Я не плачу, – отирая слезы, произнес старик. – Мне было чуть за двадцать, когда я увидел его впервые. Мой отец вместе с матерью вел меня в тот день, как на самый важный экзамен. Я знал, что мы служим Эмилю, и наши деды служили ему, а перед ними их деды, и вот настало время служить мне. Меня готовили к этой встрече с самого рождения, всю оставшуюся жизнь нужно было служить господину. Но я не готовился к этому, и очень боялся опозорить свою семью. Слугой мне быть не хотелось, а хотелось стать моряком или летчиком, ходить в форме, танцевать с дамочками на парадах и ловить восхищенные взгляды людей. «Кто же узнает обо мне, если я буду работать на этого господина?» Мы часто ругались по этому поводу с отцом. Он говорил, что это великая честь.

- Плевал я на вашу честь!

Мама молчала и плакала от таких слов. Но я любил свою семью. Искренне и честно любил, был хорошо воспитан, поэтому не мог сбежать. И пошел в тот дом.

Эмиль жил в прекрасном особняке. Наверное, во всей Франции не было прекрасней этого особняка. Да что там во Франции, в Европе и даже мире! Восхищали его огромные размеры. Ни одному смертному не хватило бы месяца, чтоб обойти его полностью. И это все доставалось мне. Я должен был следить за порядком и чистотой в доме. Откровенно говоря, не могу вспомнить всего великолепия, хотя и прожил там большую часть своей жизни. Единственное, что мне вспоминается, как постоянно открывался мой рот, и пропадало дыхание, а глаза разрывались, чтобы все охватить.

Отворились двери, и мы вошли внутрь. Все сияло тепло-желтым светом - золотом. Все было из золота: пол, стены, лестница, мебель – все, кроме мозаики на потолке. Многочисленная прислуга почтительно кланялась мне, словно владельцу особняка, а я, растерянный мальчишка, кланялся в ответ. И вот когда мы прошли несколько роскошных комнат и попали в очередной зал, перед нами предстал он. Он стоял к нам спиной, смотрел на весенний сад. Я испугался и захотел спрятаться за спины собственных родителей, но те предательски толкнули меня вперед.

- Господин мой, - сжимаясь, произнес я и неуклюже поклонился. Однако Эмиль не шелохнулся, неподвижно смотрел в окно. Казалось даже, что и дыхание у него отсутствует. Он был полностью наг, хотя это я не сразу заметил, верно, от страха, что объял меня.

- Г-господин Эмиль, - повторил я, еще больше согнувшись, смотря исподлобья.

И тут он повернулся, великий и несчастный человек. Господин был так прекрасен, что все золото тускнело на его фоне. Он был так прекрасен, как… как ты сейчас, мой дорогой. Эмиль молчал, но настолько печальным казался его взгляд, что я мог бы сделать все, только б облегчить его страдания, даже принять их на себя.

- Встань. Ты здесь абсолютно свободен, я тебе не хозяин и не вправе держать насильно. Тем более, если б я был на твоем месте, то бежал отсюда, куда глаза глядят, – без всякой иронии или сарказма произнес Эмиль. Я почувствовал, что он ненавидит эти стены, ненавидит этот прекрасный особняк, что он хочет вырваться, но что-то мешает ему. Странно, но мне очень хотелось остаться с ним.

– Ты что стоишь? Скажи хоть, как тебя зовут?

- Чарли, господин, – нагнувшись еще ниже, ответил я.

- Да выпрямись ты уже, Чарли! Сколько сюда приходило людей, и ни один не последовал моему совету. Может, ты знаешь причину, Чарли?

- Нет, господин.

- И ты не знаешь. Но отчего-то ты тут остаешься!

- Чтобы служить вам, господин, – словно заученное, повторил я.

- Чушь! Ты остаешься здесь ради денег, власти, потому что тебе что-то понравилось, потому что у тебя нет иного выбора, но явно не для того, чтобы служить мне. А даже если это и так, то ты полный глупец!

- Почему? – Возмутился я, и резко поправил себя. – Господин…

- Я отдам тебе все, все это, если ты дашь мне возможность поваляться на траве, пожевать буханку свежего хлеба, ощутить теплоту объятий…

- Это такие мелочи, господин.

- Это такая роскошь! – Поправил меня Эмиль. – Наверное, тебе рассказывали, что все, к чему бы я ни прикоснулся, превращается в золото.

- Да, господин.

- Но ты не видел, как это происходит. Подай мне свой носовой платок.

Я достал платок из кармана и сделал два больших шага.

– Аккуратнее, – поправил он, – одно твое неловкое движение, и ты превратишься в золото.
Я осторожно поднял платок над его рукой и отпустил прямо ладонь. Невероятно, но чуть краешек платка задел руки господина, он превратился в золотой и с грохотом упал на пол.