Зоопарк Д. Чувакча

Зоопарк Д. Чувакча

Вы когда ни будь работали в ночную смену? Если да, то знаете, на сколько преувеличена романтика и псевдо-таинственность этого времени. Нудно, тяжело, и еще весь день следующий тратится тупо на отоспаться. Иными словами коту под хвост. Да еще добрые души могут позвонить и разбудить только затем, чтобы нагадить в душу…
А теперь маленькое лирическое отступление о месте моей работы. Вдоль одной из федеральных трасс, на берегу живописной речки, среди жидких лесов полувырубленной тайги, расположен наш психоневрологический дом-интернат. Всего на огороженой невысоким бетонным забором со множеством официальных и полуофициальных дыр, расположенна столовая, административный корпус, прачка (она же баня и котельная), и четыре жилых двухэтажных корпуса. При чем нумерация последних начинается после цифры три. Два из них - чисто мужские, один - смешанный, и наш - рассадник всего прекрасного и женственного. То есть вшей, сифилиса и трипака.
Романтика.
Вот в такой романтической обстановке мне и предстоит провести всю ночь. От чего-то, при этой мысли сразу одолевает зевота.
Домой хочу.
Но вместо дома - родной деревянный корпус. Лето же! Солнце светит, комары поют прочувствованные серенады, скрываясь от солнца в самом корпусе. Гаврики гуляют. А что им еще делать? Пускай витамин «Дэ» ловят, пока есть возможность.
И я иду вся такая красивая в своем единственном легком платье - пока аванс не получу, о других нарядах могу только вздыхать печально. Так же, как и о новом купальнике, колонках к компу, наушниках, и... о многих других радостях жизни.
Но девушкам моим (это те, которые в корпусе живут) мой внешний вид нравится - и то хорошо. Вот оно влияние красоты на спасение мира - чем красивее нянечка, тем лучше к ней больные относятся. По крайней мере становятся более контактными.
-Добрый вечер всем, - это я сразу громко, чтобы меня все отдыхающие по жизни от умственного труда слышали. А они как раз на лавочках тут сидят и на травке гуляют. Красота.
-Добрый вечер, - не стройно и не в попад отвечают некоторые. А еще некоторым не до того - они гуляют. Из одного окна ритмичные мелодии попсы оглашают окрестности. Идиллия, прямо таки…
-Здравствуй, - такой надоевший дребезжащий голос Сонечки раздается из открытых окон нашего изолятора. Вообще-то, изоляторы у нас запрещены, так как сие помещения нарушают права человека, то есть наших клиентов, и не соответствуют по технике пожарной безопасности. Но иногда все же приходится закрывать некоторых, чье влечения и страсти не совсем совпадают с влечениями и желаниями их ближних. Например: капрофагия и постоянное воровство непреходящих ценностей в виде папирос и заварки... Просто в противном случае прибить могут одни подопечные других, а отвечать за это тем, кто на смене. И как-то всем глубоко фиолетово, что я одна на пятьдесят человек.
-Здравствуй, Соня, - как же она дорога мне! Все время дорога...
-Я тебя тоже люблю...
Захожу в корпус, и ароматы трав и цветов сменились ароматами туалета и лежачими больными - эти ... помещения - ближайшие к запасному выходу. (Лежачих у нас тоже типа нет, но есть такая стадия старения, когда человек слабеет настолько, что ходить и толком обслуживать себя уже не может). Их еще называют лежаками, могут - кабачками - кто как, на что фантазии хватит.
Вот оно - щастье.
Здороваюсь. Те из дам, которые в силу ряда причин не наслаждаются летом, поздоровались со мной.
Беру ключ, поднимаюсь на свой этаж. Его мы оставляем на первом там и больные поцивилизованней, и кавалеров с манией «своруй-пропей» не видно. Если что, бабки там такой галдеж поднимут, что лучше не рисковать. Это у меня на верху один молодняк и алкашня собранны. Или же просто очень трудновменяемые личности. Просто наше любимое начальство в лице Красной Шапочки не всегда любят на верх подниматься. Типа с глаз долой - и нам спокойней.
Вот и сейчас на табуретке сидит Карина. Гордая птица лет пятидесяти. Увлечения: алкоголь и водители на трассе (а это как раз за забором). Пока трезвая - даже безвредная.
Переодеваюсь.
И - смена принята.
Они теперь все мои и вся я их, на ближайшие тринадцать часов.
Сгребаю ключи, и первым делом обхожу этаж. Вроде все живы и здоровы, ничего не подожгли и никого не прибили. Остальные - гуляют.
-Ладно, я на низ пошла. Если что - зовите.
Кому надо - услышат.
Вообще-то официально смена начинается с двадцати ноль-ноль, а приезжаем мы на девятнадцать с кем-то-там. Просто потом автобуса не будет, и добираться придется либо пешочком, либо на такси. Да и то, этот рейс чуть ли не с боем у АТП отвоевывали.
Вот и получается, что до восьми я имею полное право морально готовиться к рабочей ночи. А если учесть, что ближайшее плановое мероприятие - девятичасовой вечерний кефир (надо же - сегодня с кефиром идут ополовиненные апельсины - это типа привет от диетсестры), то моральная подготовка будет длиться до самого кефира.
Вот с того-то все и началось. Знала бы я, что ночь будет такая немножко странная - не стала бы даже вниз спускаться - лучше полностью один на один со своими дамочками всю ночь прокуковать. Но здоровая мысля приходит тогда, когда все исправить уже невозможно. Вот так получилось и на этот раз - стоило только мне спуститься вниз, как началась печалька.

Ужасная чувакча.
-Ты представляешь, сегодня к нам приезжает сам Артем Баринов, - лихорадочный блеск глаз, восторженное нетерпение в голосе нашей медсестры.
-Не представляю, я даже понятия не имею, кто это, - беру с сушилки кружку, наливаю из чайника кипяток. Бросаю пакетик чая - бесцветная вода красиво окрасилась золотисто-красно-коричневым. Поплыл теплый аромат солнца и травяной свежести.
-Как не знаешь?! Он же ведет передачу на каком-то канале... - она восторженно закатила свои ярко-голубые очи, окруженные пушистым нимбом нарощенных ресниц.
-На каком? - осторожно вылавливаю распаренный пакетик и складирую его в свободную кружку - а вдруг пригодится. Там уже ждут своего второго шанса несколько однажды заваренных пакетиков.
-Да не помню - на кабельном есть канал, и там все по непонятное показывают. Вот! Вспомнила: «Путь в неизведанное», называется... - ее округлая во всех измерениях тушка крутанулась на стуле. И как голова не кружится от таких кульбитов?
-Канал? - три кубика сахара и тонкий перезвон чайной ложечки о стенки кружки.
-Передача, и Артем ее ведет. Он ездит по различным местам, и охотится на всякую нечисть. Изгонят ее, представляешь! - красноватые крупные кудри, призванные изображать творческий порядок на голове мягко качнулись в такт ее движениям.
-Тоже мне, охотники за привидениями нашлись. И что он у нас здесь забыл? - первый глоток долгожданного напитка божественным нектаром согрел мое горло, и погнал табун счастливых мурашек по моей голове и рукам-пяткам.
-Он объявил охоту на нашу Чувакчу, вот и приехал ее изгонять, - неугомонная Женя явно не знала куда деть свою энергию.
-А-а... - какая блин нафиг чувакча? Это я уже про себя додумала, но насладиться минутами покоя мне не дали: к нам в нулевку зашел молодой человек. Среднего роста, приятное лицо, на голове - тот самый мышиный незапоминающийся оттенок волос, который принято называть темно-русым. На его в меру худощавой фигуре - облегающая майка темно-синего цвета, и когда-то темные джинсы, из под которых выглядывали кеды цвета старой пыли.
-А вот зря вы недооцениваете чувакчу, - с порога начал он. - Это один из опаснейших духов, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело.
Нулевками, кстати, называется на нашей инвалидке комната для младшего медперсонала. А инвалидкой наше зведение называется потому как оно типа психоневрологический дом-интернат...
-И чем же оно может быть опасно? - осторожно спросила я. Вечно нас наше начальство ... хм... выговаривает, когда заметит кого-либо за столом. На пять минут даже присесть нельзя, типа пашите без перерыва и обеда все двенадцать часов смены.
-Оно одно из самых агрессивных, неконтактных из известных нам существ. В прошлый раз при изгнании этой твари было травмировано больше половины моей команды, - молодой человек вел себя так, словно мы все его давно знали, и должны попадать в счастливые обмороки от переизбытка благоговейного восторга. Заметив нашу инертность относительно незваного гостя, Женя соизволила приподняться, и налила предполагаемому Артему Баринову чай. И даже положила ему в кружку свежий пакетик заварки, еще никем не деванный и ни разу не поюзанный.
-Хм, а поговорить с ним никто не пробовал?
-Это не возможно, оно уничтожает все живое и не живое. Даже удивительно, что у вас так никто и не пострадал... - взор гостя был явно разочарован нашим скудным столом: всего лишь порезанный тонкими ломтиками хлеб, масло в отдельной тарелочке, и казенное повидло. А еще до немогу жгучая горчица, над которой плакала я, как ежик над кактусом.
-А что оно мне лично может сделать? - быть или не быть, есть или как есть... эти мысли метались у меня в голове, пока я сооружала себе бутерброд: хлеб, тонкий слой масла, тончайший горчицы и толстый - повидла. Чтоб плакалось меньше.
-Да ничего, просто пошинкует тебя аккуратными кусочками два на три сантиметра... - явно разочаровавшись в нашей щедрости, он разложил на свободной части стола схематичное изображение нашего корпуса, который сверху напоминал ополовиненную по вертикали букву "Н", или же букву "Т" с ярко выраженными пороками развития.
Тем временем в нулевку залетел еще один индивид патлатой наружности, и срывающимся от волнения голосом сообщил:
-Мы нашли ее, квадрат Е15...
Артем тут же сорвался с места, даже ничего покушать не успел. Худеет, наверно...
Заглянув в брошенную на столе карту я обнаружила, что данный квадрат соответствует пятачку как раз под окнами туалета. Женского. У нас же как раз одни бабушки живут.
-Интересно знать, а не перепутают ли они свою чувакчу с нашими красавицами?..
-А ведь могут... - подхватила моя напарница. Ну, не совсем - она на первом, я на втором этаже, но чай пьем вместе.
Решив понаблюдать процес охоты на чувакчу в живую, я выглянула в коридор. Нда, подготовились они с размахом: множество людей с различными приспособлениями, из которых я смогла опознать только камеры, микрофоны, ноуты и рамки с маятниками, деловито суетились в опустевшем коридоре. Наши дамочки скромно решили переждать нашествие непонятных личностей в своих комнатах. Надо бы не забыть раздать им памперсы, во избежание эксцессов. Несколько наших девушек в возрасте от восемнадцати и до восьмидесяти усиленно стреляло глазками, но парни на них внимания почему-то не обращали - они усиленно искали чувакчу.
Через какое-то время наши красотки обиделись, потолкались в нулевке. Заметив, что нянечкам как-то пофиг их откровенное желание общаться, они пошли искать утешения к своим кавалерам в мужских корпусах. Благо - из-за творящегося беспорядка все двери на растопашку и никто не спит.
Удивительно, как к нам пропустили-то за раз столько народу? Ведь как и у всякой неврологии, доступ на территорию посторонних у нас запрещен. Без особого разрешения начальства в виде директора, который является опекуном всех наших недееспособных обеспечаемых. Их еще клиентами положено называть. Или гавриками. Больными как-то не очень - не хорошо звучит.
На улице даже несли дежурство бригады скорой и пожарных, несколько полицейских. Все на своих машинах. Однако.
Примостившись у окон нулевки (они как раз имеют чудесный вид на эти окна туалета) мы все стали наблюдать как наши отважные герои храбро ринулись на штурм опустевшего туалета. Сиротливо белели одинокие унитазы. Даже привычный сизый никотиновый туман развеялся без постоянной подпитки тлеющий папирос...
Они явно там что-то нашли, так часть наших героев лезла на улицу через окно, а часть - притаилась за жиденьким кустом сирени.
Из окна я увидела что они всей толпой крадутся к неказистой соломенной кукле, разодетой в аляповатое тряпье. Кукла усиленно не подавала признаков жизни, но это не смущало наших отважных охотников: они упорно расставляли свои мудренные ловушки прямо перед своей неуловимой и беспощадной Чувакчей.
Наверное, на этот раз, у них все же обойдется эта охота с минимальными потерями. Может быть. Наверное. Не знаю точно.
Кто-то осторожно потянул меня за рукав халата.
-А, это ты. Что хотела? - маленькое, неказистое существо в стареньком застиранном платьице держало в своих сухоньких лапках железную кружку с черным прахом заварки.
-Мне кипяточку можно? - с тихой грустью и надеждой спросила она.
-Можно, бери, - милостиво разрешила я ей доступ к чайнику. Чайник тоже казенный, типа куплен для клиентов, но если оставить его на общем доступе - его спалят в первые же пару часов. - Только ты это - этих не трогай, а? А то они и так уже тебя боятся - нехорошо ведь будет....
-Да не трогала я их, - обиделась Чувакча.
-Ну, тогда живи. И полы после них помыть не забудь - затоптали все, а то фигли ты у меня чаю увидишь! - это я типа так грозно сказала.
-Да помою, помою, - все так же грустно произнесла ужасная и неумолимая Чувакча, осторожно неся в свою палату железную кружку с горячим чаем…
Стою - любуюсь, чай уже остыл - пришлось наливать еще.