Звезда Эридана

Звезда Эридана

Ищейка

Закопченные светильники кое-как разгоняют темноту по углам. В помещении душно, хоть топор вешай, но по липкому полу стелется зноба. Кутаюсь в худой холстинковый плащ. До чего неприютно и боязно... Одинокая женщина в шумном придорожном трактире — двое уж справлялись, не продаю ли я себя часом. Сидя в стороне, стараюсь не привлекать внимания.

Наконец пышнотелая, но потрепанная дочь хозяйки приносит мне ужин: плошку тощей похлебки, ломоть хлеба и кружку пива. Местные запахи: пота, табака и блевотины — аппетита не вызывают, но я расправляюсь с едой за минуты — лишь бы скорее подняться в комнату и забыться тревожным, обрывчатым сном. До чего я скучаю по замковой пище… Я и не ведала, пока не покинула Лестленд, как хорошо наши господа потчуют кормильцев*! Ведь в сытом, здоровом теле — сытная, здоровая кровь.

Испустив в кулак отрыжку, привстаю из-за стола, и тут — словно удар молнии! — меня пронзает темный, мерцающий янтарем взгляд, что тянется ко мне поверх голов и дыма из трубок. Оцепенев, я медленно опускаясь обратно на скамью и поджимаю в волнении губы.

«Эридан… Конечно, кто же еще?»

Высокая фигура, закутанная в черный плащ, отслоняется от стены, неторопко шагает сквозь харчевню, словно по волшебству заглушая вокруг себя голоса, и подсаживается за стол. Если прежде на меня неприятно косились, то теперь гуляки смотрят куда угодно, кроме моего угла.

Напружившись всем телом, я пытаюсь умерить дрожь. Что делать теперь? Падать ниц? Молить о милосердии? Чушь! Растеряю последние крупицы достоинства. Эридан не нарушит приказ господина и ни на что не променяет славу лучшей ищейки наших краев. Раз он тут, участь моя ясна.

Я заставляю себя распрямиться и поднять глаза. Вампир смотрит внимательно, но спокойно, а улыбка его кажется доброжелательной. Ухмыляюсь в ответ — невесело, но все же. «Ладно, как будто я не знала, что этим кончится.» — Глубоко вздохнув, снимаю капюшон и устало откидываюсь на стену позади скамьи. Эридан кладет на стол высокую кожаную шляпу, стягивает перчатки и оправляет, зачесывая пальцами, собранные в хвост волосы.

Говорят, давным-давно, задолго до воцарения вампиров над людьми, те считались не более чем вредной нечистью — их сравнивали с крыланами, что прячутся от света, а ночами пьют кровь скота. Ныне сличение вампиров со зверьем непозволительно, но Эридан с его угольными волосами, траурной одеждой, вытянутым лицом и хищно-черными глазами в самом деле похож на летучую лисицу, которую я видела на последней ярмарке в Лестленде.

С минуту мы смотрим друг на друга. Я одновременно овладеваю собой, принимая неизбежность рока, и тревожусь под его немигающим взглядом. О чем он думает сейчас? Все знают, что Эридан выполняет для лорда Ярлена самую грязную работу — думать не хочу, сколько жизней он отнял и наслаждается ли он душегубством…

Наконец он нарушает молчание, иронично качая головой:

— Маленькая звездочка Айрини… — Морщусь. Мне всегда льстило, когда леди Ферония называла меня «звездочкой» за светлые, почти белые волосы, но в устах этого типа звучит неприятно. — Как же тебя, лучезарная, угораздило?

— По несчастью, конечно, — глухо отвечаю я. — Он был так пьян! Накинулся, стал распускать руки да клыками сверкать. Я пыталась его вразумить, мол, только госпоже дозволено пить меня… а он запутался в плаще, оступился и упал с балкона… — Содрогаюсь, вспоминая, как содержимое черепушки заезжего графа расплескалось по каменному полу. Сколь бы живучи ни были вампиры, никто не способен пережить такое. Сглотнув дурноту, продолжаю: — Я не первый год служу в замке — понимаю поди, как все работает. Не станет никто вникать в обстоятельства — меня бросят в темницу, замучают до полусмерти, да и выпьют досуха.

Возможно, леди Ферония дерзнет защитить свою камеристку**, но даже под ее покровительством нельзя уповать на сердоболие лорда! Не теряя времени, я собрала свои скромные накопления и сбежала. Безрассудный поступок, но мне было так страшно… В иной ситуации я могла схорониться, сделать вид, что меня там не было, но злосчастный граф впился клыками мне в руку.

Я ощупываю место укуса сквозь рукав. За прошедшие дни целебная мазь почти залечила язвы.

— Господин Эридан? Могу я попросить об услуге? — Он слегка наклоняет голову. — Можете… — Запинаюсь. — Можете сами меня умертвить? — Его брови удивленно поднимаются. — Говорят, лорд Ярлен две недели истязал сына мельника, обвиненного в смутьянстве. Никогда не забуду его жуткую голову, выставленную перед мостом на пике… Я не хочу… так. Можете выпить меня и слукавить: якобы в таком виде нашли мое тело в лесах? Звучит вполне правдиво. К тому моменту, как воротитесь в замок, запах крови уже уйдет — никто не усомнится в ваших словах! Вам — обильная трапеза, мне — легкая гибель…

Эридан всегда был мне неприятен, но лучше испустить дух в его руках, чем в холодной, пропахшей отчаянием клетке. Слюна вампиров вызывает онемение, потому укусы почти безболезненны, а смерть от кровопотери подобна медленному отходу ко сну — не худший расклад, коль не судьба мне повстречать свою двадцатую весну…

Ухмыляясь, охотник подпирает рукой подбородок.

— Воодушевление, с которым ты просишь отнять твою жизнь, воспламеняет мои чувства. — Темные глаза отливают янтарным и все же необъяснимо холодным светом — точно так же, как во время нашей единственной трапезы.

Мне было четырнадцать, когда леди взяла меня в прислужницы и сделала одной из личных кормилиц — три года никто, кроме нее, не знал вкуса моей крови, но однажды она велела напотчевать Эридана, который вернулся после долгой отлучки. «Неужто некому, кроме меня?» — дерзнула я возмутиться. Госпожа рассмеялась и ответила, что таков приказ самого лорда. Идти к нему с притязанием я, конечно, не посмела.

Мы с Эриданом были едва знакомы, однако виделись нередко, ведь он был правой рукой Ярлена, а я — всегда подручной горничной его жены. Но даже беглого знакомства хватило, чтобы мысль о купной*** трапезе привела меня в смущение.