Звездочёт

Звездочёт

Если представить, что от каждой звезды к соседним тянутся космические струны, то может показаться, будто город поглотила гигантская серебряная сеть. Редкие полоски облаков тянулись мимо её ячеек, словно мальки, которые ловушке оказались не по силам. Их было достаточно, чтобы разнообразить яркую картину неба, но не застилать луну, которая и дальше освещала всё в округе, представляя взору и поляну, и дорогу и стоящий чуть поодаль город.

Холод туманом тянулся из леса к устланной бетонными плитами площадке и стоящему рядом давно заброшенному комплексу построек. Неподалёку над ними гордо возвышался металлический скелет на стартовой площадке космодрома. Стылый ветер наигрывал мелодию, встречаясь со стальным каркасом, но сейчас этот концерт мог оценить лишь один неслучайный гость. Он стоял в этот момент у подножья всей конструкции, умиротворённо глядя вверх и наслаждаясь открывавшейся картиной.

Это был невысокий, но крепко сложенный мужчина, седые пряди падали ему на лоб. Из-под густых бровей сверкали голубые радужки весёлых глаз. Наверное, это единственное в нём, что выглядело молодым. Огонь, горевший в них, как будто говорил, что есть ещё у него порох в пороховницах.

Хотя вот с этим его друзья могли бы и поспорить. Все они, немногие дожившие до этих дней, уже давно смирились с дряхлостью их тел, явившихся на свет многие десятилетия назад. Они, кто воздвигали силою своих умов весь этот комплекс из холодного металла, привыкли к мысли, что остался лишь стальной каркас от некогда огромного, но теперь забытого общественностью космодрома. Словно скелет гигантского кита в музее, он здесь отсвечивает блеклой тенью, напоминая о былых летах лишь малой частью сохранившегося материала. Он так и не выполнил своего предназначения. То за что многие боролись – осталось гнить, растаскиваться или стоять мёртвым памятником великим дням. Те, кто видели, как возводился этот комплекс, говорят, всё было понапрасну. Но у одного седого старика в сердце ещё жила надежда. И иногда он приезжал сюда, нашёптывая: «Лишь бы всё не зря».

И в эту ночь, он, позабыв о холоде, о боли, вызываемой им, вновь появился тут, как будто видел здесь открытье своего творенья, а вовсе не его обледенелый труп. Как и любой создатель, он взирал на дело своих рук, воображая то каким бы он мог в своё время стать, каким его задумывали изначально, а не тем, чем он является теперь. Трагедия же заключалась в том, что этот образ был вовсе не пустой мечтой, – каким проект хотелось видеть инженерам, таким он и предстал, в конце концов. Но наступило роковое время: как будто всё вокруг заполыхало, а затем пришла суровая зима. И всё хорошее, но уязвимое для зла сгорело в пламени внезапной смуты, а из обледеневшей вскоре почвы новое добро уже было не в силах дать ростки.

А сколько бы тепла для этой почвы мог дать космодром… полёты на соседние планеты, колонии, дарящие Земле освобождение от тяжести размножившихся тел. Богатства неизведанных миров, герои, покорившие вселенские просторы, новая эпоха географических открытий… Всё это неизбежно заставило бы всех людей объединиться, ведь в одиночку космос покорить нельзя! Ответственность, наложенная всем проектом, должна была бы сделать человечество мудрее, – покинув родной дом, оно, вернувшись, создало бы настоящий рай. Но, видно, алчность не может долго связывать сердца, поэтому не мудрено, что новоявленный союз распался. А за ним разрушились мечты. Проблему перенаселенья разрешили проще. Как всегда. Ресурсы перетасовали, как хотели, а открытия… с подвигов и героизма какой будет навар? Так и остался гнить гигант, воздвигнутый ценой огромнейших усилий, что заставляло старика вторить: «Лишь бы всё не зря».

А с неба в это время, падала звезда. Мужчина загадал желанье, и его не трудно угадать. Но тут же взгляд опустился с небес на землю и возник вопрос, а нужно ли оно ему? Исполнение мечты, к которой он всю жизнь тянулся уже навряд ли было бы возможным. И загадывать возрождение своего крупнейшего проекта старику теперь казалось даже чуточку смешным. Но всё же, эти мысли вызывали у него тоску. То чего пытался он достичь, навсегда останется лишь краской, высыхающей на полотне его надежд. Будто картина, нарисованная на школьной стене – ей уже не суждено быть воплощённой в жизнь, она останется лишь призраком, скрываемой в тумане памяти больного старика. Так стоит ли, загадывая то желание, выстраивать себе дворец иллюзий – ледяной мертвый и пустой?

– Нет, – стылый воздух, словно лёд, разлетевшийся на тысячи осколков: от тихого, но сильного голоса он задрожал.

 Зачем питать надежду… чтобы жить? Существовать? Мечтами ли выстраивается жизнь, когда её мы вспоминаем?

– Я славно поработал, – ветер бережно поймал слова мужчины и понёс их к его творенью. Ледяные балки загудели, словно признавая правоту отца, а новоявленный гонец к нему вернулся, принося с собой ответ.

Он успел сотворить немало, ну и пусть не всё сбылось! Молодому поколенью тоже нужно что-то сделать, а старикам – предоставить молодёжи шанс. А что касается мужчины, – для себя он всё решил. Лучше довольствоваться тем, что есть. А мечты… они конечно хороши, но они того не стоят. Все теперь так увлеклись фантазиями, что честность стала настоящим волшебством. Лучше сгнить в муках безнадёжности, чем утонуть в прекрасном озере духовной пустоты в пучине лжи.

Но тогда зачем же он пришёл… в который раз? Уж не затем, чтоб попрощаться со своим твореньем, помахать ему и тихо выйти на покой? Нет. Просто ему нравилось смотреть на звёзды, представляя, что они таят. Он всю жизнь стремился к ним и, быть может, скоро к ним придёт. Что ожидать от них? Бог его знает! Но всё же тянет эта ночная полутьма, морозный воздух, одиночество, которое он разделил с этим мертворожденным зверем. Он прожил долгую жизнь, он много потерял: друзей, мечты, надежду. Теперь остался он и звёзды, окутанные холодом и ночной тьмой. Они сопровождают его много лет. Дарят покой и убивают время. И этот холод… эта боль – последнее, что у него осталось.