Звезды под ногами

Пролог

Она опять не спала. В животе снова урчало. Утолить голод было нечем, и девушка лишь плотнее закуталась в старый плащ. Она давно потеряла счет дням, не зная ни числа, ни месяца. Порой, когда накатывала нестерпимая тоска, казалось, что она провела здесь вечность, что нет иной жизни. Все, что она видела на протяжении этого времени, – сырые каменные стены, покрытые плесенью, холодный грязный пол, охапку прелой соломы. С потолка постоянно капала вода, будто на улице, не переставая, шел дождь. Может быть, уже наступила осень или снова пришла весна.

Девушка зябко передернула плечами, закашлялась, мечтая о чашке горячего травяного отвара. Как она не любила подобное питье, предпочитая ему чистую ледяную воду, а теперь готова была отдать десять лет жизни за то, чтобы только вдохнуть аромат этого напитка, приготовленного заботливыми руками матери.

Она встала и прошлась по камере. Девять шагов от кучи соломы, что заменяла ей постель, до отхожего места, пять – от стены до решетки. Пленница с закрытыми глазами могла сказать, сколько в ней прутьев, где находятся выбоины в стене и крошечное отверстие в полу, в котором жил ее друг. Услышав шуршание, она не испугалась, неторопливо обернулась, присела ниже и протянула руку. Серая крыса ловко взобралась на ладонь, обвила запястье девушки розовым практически лишенным шерсти хвостом и вытянула мордочку. Она терпеливо ждала обычного угощения, только глазки-бусинки следили за каждым движением пленницы.

– Сейчас, подожди немного. Я оставила для тебя кое-что съедобное.

Девушка достала кусочек черствого хлеба и протянула зверьку. Тот вцепился в него лапками, вгрызся большими передними зубами. Ему потребовалось лишь несколько мгновений, что съесть нехитрое угощение.

– Знаю, что мало, но больше ничего не осталось. Два дня никто не приходил. Я сама многое отдала бы за чашку той отвратительной похлебки, которой они кормили меня. Я долго звала тюремщика, но он так и не откликнулся. Может быть, негодяй совсем забыл обо мне, или это новая пытка, будто им мало того, что я уже пережила.

Девушка тяжело вздохнула, прислонилась спиной к холодной стене, посадила зверька на колени. Гладила его и продолжала говорить. Животное ничего не могло ответить ей, но это и не требовалось. Главное, чтобы было кому слушать, чтобы рядом был кто-то живой, иначе пленнице казалось, что она уже сошла бы с ума от безысходности. Хотя это ли не признак надвигающегося безумия – беседы с крысой, которой она отдала последний кусок хлеба. Впрочем, какая разница – умереть сейчас или несколькими часами позже? Хорошо бы, это случилось во сне, тогда ей не было бы так страшно. Уснуть навсегда и больше никогда не видеть этих серых стен, не ощущать отвратительный запах гниения, не слышать, как капля за каплей, медленно просачивается вода, не ждать чуда.

Надежда давно покинула ее и страха почти не осталось. Она успела свыкнуться с мыслью, что никто ее не найдет, слишком много прошло времени. Скорее всего, ее уже никто не искал, да и было ли кому? После случившегося она уже ничему не удивлялась, потеряла веру в богов, лишь иногда по привычке шептала какие-то молитвы, заученные в детстве.

Девушка свернулась клубком, подтянула колени к подбородку и накрылась обрывками плаща. О том, что стало с его предыдущим владельцем, не хотелось думать. Рядом устроилась серая крыса, продолжая тыкать холодным носом в ее руку, выпрашивая добавки. Так ничего и не дождавшись, она успокоилась и уснула, прижавшись к впалому животу девушки. Та улыбалась впервые за долгое время. Ей снился сказочный сон, в котором у нее была семья, любовь и внимание близких, в котором она не знала нужды и тревоги, а все ее заботы ограничивались выбором платья для прогулки и составлением меню к обеду или ужину. В этом мире иллюзий она была свободна и счастлива – арарская княжна, госпожа ле Дуон, а не жалкая пленница.