Тихоня и Хулиган. Его запрет

1

Полина

Можно сказать, что моя жизнь — классическая история Золушки,
только вот у той была крестная фея, а у меня ее нет…

Первая встреча...

— Совсем долбанутая? Жить надоело?

Мужской голос слышу, как в тумане. А когда смотрю себе под ноги, понимаю, что машина, из которой доносится этот ор, остановилась буквально в паре сантиметров от моих коленей. Еще чуть-чуть, и он бы просто раскатал меня по университетской парковке. Вздрагиваю от такой незаманчивой перспективы, покрываясь колючими мурашками. Хочется сжаться в комочек и стать невидимкой. Но куда уж тут…

Понятия не имею, как так произошло. Я просто шла в учебный корпус.

Как он тут так быстро и бесшумно появился, остается загадкой.

— Идиотка безмозглая! — парень вылезает из своего огромного черного внедорожника, продолжая на меня кричать.

Крепче прижимаю к груди сумку и нерешительно приподнимаю голову. Голос тут же приобретает визуальные очертания. Это старшекурсник.

Велий Кудяков. Вэл — так его в основном называют. И понимание этого нагоняет еще больше страха. Каких только историй про него не ходит в стенах университета. Говорят, он совсем безбашенный…

— Так и будешь пялиться? — подходит ближе. — Немая, что ли? — проводит ладонью прямо у меня перед лицом, а я замечаю, что вокруг нас собралось уже немало зевак.

Все с интересом наблюдают за происходящим, кто-то даже снимает на телефон. Смеются. Этот урод меня чуть не убил, а они смеются. Им весело.

Качаю головой от бессилия и злости, которая копится в груди, но дать ей высвободиться наружу у меня не получается. Слишком часто в жизни мне приходилось молчать. Вот так же смотреть, чувствовать себя беспомощной и молчать.

— Это парковка, разрешенная скорость здесь… — мямлю так тихо, что сама себя не слышу.

— Чего ты там бормочешь? — склоняется надо мной, а я понимаю, что опустила голову. Стою перед ним как провинившаяся школьница, несмотря на то, что не прав здесь он.

— Здесь нельзя так гонять, — сжимаю пальцы в кулаки, прибавляя громкость.

— Да что ты? — ухмыляется, а голос все равно отдает металлом. — Камеры убрали, придурки! — орет кому-то у меня за спиной. — Закопаю, если это в сеть попадет.

Пока он отвлекается, я предпринимаю попытку уйти. Доказать свою правоту я все равно не смогу, поэтому испариться будет наилучшим вариантом, правда, Кудякову, кажется, такой исход событий не приходится по вкусу.

Не успеваю сделать шаг в сторону, как он хватает меня за руку.

— Извиниться не хочешь, конопатая? — выдает с какой-то запредельной злостью.

Прикрываю глаза. Боже, меня с начальной школы никто так не называл. Внутри все переворачивается. Я рыжая от природы, поэтому веснушки на моем лице естественны, но такие, как он, видят в этом только лишний повод посмеяться над внешностью, что отличается от других.

— Мне не за что извиняться, — все-таки набираюсь смелости и смотрю ему в глаза. — Это ты меня чуть не сбил. Я… Я сообщу в ректорат.

Произношу, прежде чем прикусить язык. Ребята, что стоят ближе всего к нам и все слышат, издают воющие звуки. Мол, совсем дура? Кому ты это говоришь вообще, понимаешь?

Кудяков тем временем резко тянет меня на себя, словно на радость публике.

— Чего ты сказала? Повтори? — встряхивает, как куклу. — Куда ты пожалуешься? — продолжает веселиться с гадкой улыбкой на губах, а толпа его поддерживает. — Откроешь рот, и вылетишь отсюда, как пробка. Поняла? — произносит все с той же злостью, почти касаясь губами мочки моего уха. — Убогая.

Студенты начинают громко ржать.

— Точно, она же убогая! — орет кто-то из студентов, и все вокруг снова взрываются хохотом.

Сжимаюсь. Чувствую, как по позвоночнику ползет холодок. Им-то я что сделала? Растерянно обшариваю взглядом толпу, замечая своих девчонок с курса. Они тоже смеются. Конкретно с этими двумя мы не поладили прямо с первого сентября.

Снова смотрю на свои туфли и понимаю, что он не шутит.

— На, — сует мне деньги, — шмотки себе хоть нормальные купишь. Считай, моральная компенсация за причиненные неудобства, — смеется и смотрит на меня, как на грязь.

— Мне не нужны твои деньги, — встряхиваю рукой, и купюры, которые он сунул мне поверх сумки, что прижата к груди, летят на асфальт.

— Вау, да ты у нас гордая. И насколько хватит твоей гордости? — шипит мне в лицо, а потом подбрасывает в воздух еще больше купюр.

Стою как вкопанная. Молчу. Смотрю в пол.

Кудяков хмыкает и, обогнув меня стороной, направляется к учебному корпусу. Деньги, естественно, не подбирает. Ну да, ему они даются без всякого труда.

— Только попробуй открыть рот, — произносит на ходу. — А лучше забирай документы и проваливай отсюда. Хотя, — останавливается и, круто развернувшись, вновь оказывается у меня перед лицом, — можешь извиниться, — скалится. — При всех. Так и быть, — разводит руки в стороны, — я тебя прощу.