Частная жизнь колледжа св. Этельберта

Автор: Игорь Казаков / Добавлено: 02.11.17, 22:53:10

Средневековая таверна в начале книги? Штамп штампов?

Разумеется.

Грохот кружек о столешницы, скабрезные шутки, хохот.

Осень, Утиный месяц. В затянутые бычьими пузырями окна бьют капли дождя, но здесь в лицо пышет тёплым воздухом, в котором перемешались запахи браги, пива и жареного мяса; в дальнем углу горит очаг, в котором над пылающими углями томится насаженная на вертел половина бараньей туши; падающие капли жира с шипением разбиваются о раскалённый лист железа, заменяющий противень. Двое слуг по очереди медленно вращают вертел, морщась от нестерпимого жара. За столами сидят человек тридцать, производя невероятный шум; стук глиняных кружек, смех и нестройные песни висят в воздухе. Девушки в передниках, раскрасневшиеся от жара и постоянной беготни, обносят посетителей всё новыми порциями еды и выпивки — хихикающие либо наоборот, гневно стреляющие глазками, когда подвыпившие посетители стремятся выказать им своё расположение. Музыканты с биттернами и цимбалами, отчаянно терзающие свои видавшие виды инструменты с надеждой на сытный ужин.

И среди всей этой вакханалии — стол с пятью школярами, празднующими возведение одного из них в статус магистра.

— Ну что, дети мои, не желаете ли сегодня вечерком наполнить чаши опыта вином удовольствия? Благонравная наша дочь Фло сказывала, что у нее на днях две новые дочки народились, обе как на подбор: с грудями упругими да ягодицами круглыми, что мой набитый высшими компетенциями котелок. А чаши ихние – и в этом слово Фло порукой, — пусты-пустёшеньки от рождения, до знаний охочи, и не дай то боги, ссохнутся в ожидании упомянутого вина…

Сидящие за столом четверо школяров хрюкнули от смеха, настолько наигранное сопение говорившего походило на гнусавый голос декана Баллиола.

— Разве только их ягодицы схожи с твоим котелком лишь округлостью, — промычал один из них. Мычание прекрасным образом подходило к его бычьему телосложению.

— Но не волосатостью и яйцеобразностью, — рассудительно добавил другой, тут же, впрочем, едва не закашлявшись от хохота.

— Волосатый asinus! О-о, – зарычал третий.

Четвёртый, носатый черноволосый малый, вскочив на скамью, со сладострастным стоном обхватил голову говорившего.

— Придурки! – оскорбился тот и, вывернувшись, уселся за стол, вызвав новый приступ веселья. Голова его действительно весьма походила на куриное яйцо: с вполне себе обычным лицом, обращавшим на себя внимание разве что слишком близко посаженными глазами, и очень высоким острым черепом.

Весело? Пожалуй. Пятеро друзей-студентов: сын мелкопоместного рыцаря, черномазый с островов Морского народа, богач, красавчик, и умник.

Но к утру одного из них найдут мёртвым. Дверь не взломана, следов нет, кошель остался нетронутым. Девица-красавица, которую он прихватил с собой вечерком, пожимает плечами: он храпел по-богатырски, когда я ушла.

«Твою мать…» - скажет в сердцах один из них, борясь то ли с горем, то ли с головной болью от вчерашнего похмелья.

Разумеется, его друзья не спустят это дело на тормозах, тем более, что толстый шериф не готов шевелиться меньше, чем за два золотых керна. . И пустятся во все тяжкие. Что может быть душещипательнее, чем прокрасться в кабинет архиепископа, когда он мирно похрапывает в соседней комнате? Разве что залезть в окно королевской спальни. Всяческие ниточки, едва уловимые запашки и древние манускрипты заведут их в библиотеку колледжа св. Этельберта, затащат в подземелья замка Лонливен, заставят прогуляться по узким улочкам квартала Лекарей, рискуя жизнью, забраться в монастырский скрипторий – и всё для того, чтобы найти то, что никто не хотел бы найти.

Интересно? Ну, кому как. И в любом случае индейская хижина. В смысле - фигвам. Всё равно пока нет ничего, кроме идеи и нескольких набросков.