Антошка

Антошка

  Вера сидела на подоконнике в школьном коридоре и делала уроки. Обычное занятие, теперь она часто задерживается здесь. Дверь одного из кабинетов открылась и в коридор вышел Паша, одноклассник девочки. 
— Чего домой не идёшь? — спросил он и подошёл к подоконнику. 
— Не вижу смысла, — безразлично ответила та и посмотрела на него усталыми глазами. — Никто меня там не ждёт. 
— А мама с папой? — удивился парень, натягивая куртку. 
— У них есть Антошка. Зачем им я?
— Затем, — буркнул Паша и стал укладывать вещи одноклассницы в её сумку. — Пойдём, я тебя отведу. 
— Нет, мне и здесь хорошо! — запротестовала девочка. Вдруг её глаза наполнились слезами, она обняла друга и заплакала. Вера долго не могла успокоиться: она наконец позволила себе то, чего не могла сделать уже несколько месяцев. 
— Перестань, всё хорошо, — мальчик погладил её по голове и обнял покрепче. Это сразу успокоило девочку. Она улыбнулась, вытерла слёзы, взяла сумку и направилась к выходу. 
      Паша проводил Веру до самого подъезда и взял с неё обещание, что та сразу же пойдёт домой и не будет бродить по лестнице. Девочка усмехнулась, распрощалась с одноклассником и скрылась за дверью. 
— Ну, и где тебя черти носили?! — послышался недовольный крик, как только Вера переступила порог дома. — Опять чёрти-где шлялась?!
— Я в школе сидела, уроки делала, — буркнула та и, сбросив кеды, поплелась к себе в комнату. 
— А домой теперь ты только на ночёвку будешь приходить?! — продолжала злиться Лидия Ивановна, Верина мама. — А мне прикажешь самой в магазин за смесями для Антошки ходить, а?
— За смесями? — голос девочки сел. — Для Антошки? То есть ты волнуешься не из-за того, что я могла попасть под машину, или на меня могли напасть, ограбить и убить, а из-за того, что этому существу нечего жрать?!
— Не ори на меня! И как ты говоришь о братике? — возмутилась Лидия. 
— Братике? Мама, мне всего одиннадцать, а такое чувство, будто тридцать! И мне давно пора съехать от вас! — в глазах Веры снова заблестели капельки слёз. 
— А ему год! И его надо кормить!
— А меня не надо? Тебе вообще интересно, что я в последнее время ем? Остатки из холодильника и пирожки в школьной столовой — всё! — девочка почувствовала, что к горлу подкатил комок. Она старалась высказать всё поскорее, пока сможет удерживать рыдания. — Я у вас как прислуга для Антошечки! Только и всего!
— Ты же старшая и должна помогать нам!
— Я ничего не должна, — сдавленно ответила Вера и закрыла дверь в комнату. 

      Прошёл месяц с того дня. Больше мать не кричала на девочку. Они вообще не разговаривали. А с отчимом отношения не складывались с самого начала, а теперь и подавно испортились. Вера лежала в постели и пыталась уснуть. Но какой тут сон, когда в соседней комнате надрывается годовалый Антон. Такие концерты он устраивал почти каждую ночь с самого появления его в доме, поэтому уже больше года шестиклассница не высыпалась. Она стала нервной, раздражительной, часто плакала; за этот год она сильно похудела, побледнела, под глазами нарисовались тёмные круги. Бывшая отличница стала двоечницей. Хоть Вера и делала все домашние задания, она мало что понимала, на уроке часто засыпала или сидела, уставившись в доску пустыми глазами. 
      Спустя час ребёнку надоело кричать, и он затих, а девочка устала терпеть. Подождав, пока мама и отчим уснут, она пробралась на кухню, достала из холодильника Антошкину смесь, а из плотно закрытого ящика — крысиную отраву. Недолго думая она открыла баночку и сыпнула в смесь яд, после чего поставила всё на свои места и легла спать. 
      Наутро она проснулась раньше всех, быстро собралась, съела всухомятку бутерброд и отправилась в школу. По пути она почувствовала неприятное ощущение в груди, будто сердце тянуло вниз, в душе поселилось чувство беспокойства, и Вере пришлось приложить много усилий, чтобы не обращать на это внимания. 
      Это чувство мучило её весь день в школе и по дороге домой. Даже Паша, который теперь провожал её каждый день и следил за тем, чтобы девочка возвращалась вовремя, не мог отвлечь её от неприятных мыслей. 
      Придя домой, Вера услышала лишь тихие всхлипывания. Она подошла к маминой комнате. Женщина лежала на кровати, свернувшись в клубочек и накрывшись одеялом, и плакала. 
— Антошка, — повторяла она сквозь слёзы, — мой Антошка…
«Всё-таки он съел это, — мелькнуло в голове у девочки. — Значит, теперь меня снова будут любить, я снова буду единственной дочкой!»
— Мам, — Вера тихо подошла к кровати, — что случилось?
— Антошка, — неразборчиво ответила та. — Умер Антошка мой. Сынок умер. Теперь ты довольна?! — женщина резко села на кровати и уставилась на девочку покрасневшими от слёз глазами. — Довольна, я тебя спрашиваю?! Теперь некому прислуживать!
— Мам, но я ведь… — девочка не знала, что сказать. — Я ведь жива, я у тебя есть. И я люблю тебя, мамочка!
Вера протянула руки, чтобы обнять мать, но та оттолкнула её и закричала:
— Жива, и что? Антошка умер, ты понимаешь?! И тебе плевать! Видеть тебя не хочу!
      От этих слов внутри девочки всё оборвалось. Она выскочила из комнаты и, прихватив только куртку, выбежала из квартиры. 
      «Как? Почему? Я ведь всё сделала, чтобы мама снова любила меня… За что она так со мной? Разве я плохая?» — так думала Веря, пока шла по незнакомой улице, еле волоча ноги. Было уже темно, моросил дождь, вокруг не было ни души, лишь проезжали машины, ослепляя светом фар. Девочка подошла к пешеходному переходу и ступила на зебру. Она шла медленно, наблюдая, как меняются светлые и тёмные полосы. Вера не видела и не слышала больше ничего, даже скрежета колёс тормозящей машины.