Бог умер во мне в четверг

Бог умер во мне в четверг

Я стояла на кухне, готовила очередной «четверговый» торт, который не буду есть. Сладкий, с орехами и густой варёной сгущёнкой. Я варила её сама. Так время на готовку тянулось дольше. Так я могла находиться на кухне, за закрытой дверью на полчаса больше.

Макар знал, что я не люблю, когда он заходит, если я готовлю торт. Он уходил на балкон, усаживался в мягкое кресло и погружался в очередную, раздражающую меня книгу. Он делал так каждый раз, когда я отказывалась с ним разговаривать. Это случалось часто.

Мы были вместе почти 15 лет. Со школьной скамьи. Именно тогда внутри меня выросла целая вселенная. Была только она и мой Бог. Бог, которого звали моим именем. Он любил подношения и восхваления. Любил тот восторг, с которым на него смотрели. А когда появился Макар полюбил тепло, которое тот давал. Он кормил моего Бога.

В 21 я сделала аборт, потому что не была готова делить любовь с кем-то ещё. От одной мысли, что придётся распрощаться с привычным миром, я рыдала. Макар смолчал. Он тоже был ещё ребёнком. Это было моё решение, но он дал согласие.

В 23, когда мы были готовы стать семьёй умер отец Макара. Он был хорошими человеком и, наверное, больше остальных кормил моего Бога. Свадьбу отложили до лучших времен, которые настали спустя семь лет.

Мы сделали всё так, как я хотела; сотня гостей, 90% из которых совершенно чужие мне люди. Тётя Женя, которая казалась в детстве очень интересной, потому что жила в крупном городе, с возрастом стала обычной и ничем не примечательной. Она набрала лишних 30 кг. и стала ярко красить глаза. Она привезла на свадьбу чайный сервиз, который мы случайно разбили при переезде, и бочку солёных огурцов. Тётя Женя так задорно смеялась, покачивая своими широкими бёдрами. Ей казалось, что шутка «Чтобы не бегать в магазин, когда потянет на солёненькое» была взрывной. Я сказала Макару, что жалею о приглашении. Он убеждал, что тётя без дурного умысла, она простая, добрая и очень заботливая.

Ещё были школьные подруги, коллеги, дальние родственники. Все кричали, много пили и кормили моего Бога. Со стороны Макара была мама, сестра и пара друзей. Он всегда хотел тихую свадьбу, с самыми близкими людьми.

Мы пережили три выкидыша и перестали пытаться. Я проклинала тот аборт и винила Макара. Мне казалось, что именно он должен был удержать меня от того глупого шага. Он молчал.

Макар всегда молчал. Он научился кормить моего Бога и не мешать ему цепляться за свободу, которую, как мне казалось, я обязана была сохранить.

– Я ухожу.

Я не поверила, и сначала  засмеялась. Кто ты такой, чтобы уходить первым? Кто ты? Макар ушёл. Это был четверг. Я осталась на кухне, достала муку и яйца. Первое, что я сделала – разбила яйцо…прямо в раковину. Был глухой шум и треск. Желток растекался по стенкам раковины, точно так же, как я сейчас внутри. Мой Бог, как это яйцо, разлетелся вдребезги. Он своими осколками расцарапал меня изнутри. Было больно. Каждый кусочек скорлупки просачивался всё глубже. Я вспомнила всё, что мой Бог сделал. Каким он был жестоким и безжалостным. Он не видел никого, кроме себя. И не любил тоже. Он не замечал любви самого близкого человека. Он убил эту любовь.

Первый раз за 15 лет я села за стол пить чай с тортом, который приготовила. Необыкновенно красивый, с шоколадной крошкой, цветами из мастики и дольками апельсина, но на вкус пресный. Как Макар мог хвалить его все 15 лет? Как мог просить готовить его каждый четверг, каждой недели, каждого года? Я выбросила торт в урну, затолкала его туда обеими руками. А потом села на пол, с грязными от шоколада и сгущёнки руками и зажмурилась. Вдруг какой-то огромный горький ком подкатил к горлу. Я пыталась дышать, издавая хриплые стоны, но на кухне было душно и страшно.

Я вымыла руки, кухню и, казалось, всю свою жизнь, а потом позвонила Макару. И я сказала, что больше не буду готовить тот ужасный торт…