Больше, чем возможно

Утро для обитателей бункера, где располагался исследовательский центр, наступало с включения розоватых потолочных светильников. Неторопливо разгораясь, они создавали иллюзию привычного для людей довоенной эпохи рассвета. Но старому профессору такие неуклюжие реверансы в сторону моделирования естественной среды были отвратительны. Не раз он скандалил по этому поводу с руководством, доказывая, что убогие лампы давно пора заменить на высококачественные графические панели. Увы, руководство не собиралось попусту тратить даже крохи ресурсов, и научные работники, сутками не покидавшие подземные лаборатории встречали новый день под свет бледных потолочный светильников.

В этот раз старику было не до раздражающих ламп. Он неотрывно вглядывался в экран, на который был выведен сигнал с камеры внутреннего наблюдения. Бежали минуты, но из интересующего его кабинета никто не выходил. Душу всё сильнее грызло беспокойство, хотя профессор точно знал, что о любой нештатной ситуации ему доложат незамедлительно.

Наконец дверь кабинета открылась. Из него медленно вышел молодой человек в белом лабораторном комбинезоне. Лицо его было столь бледно, что не сильно отличалось от одежды. Он осторожно опёрся о стену, постоял несколько секунд, затем медленно двинулся в сторону кабинета профессора. Идти было всего полсотни метров, но сотрудник появился перед своим научным руководителем лишь спустя десять минут.
— Профессор… это… это…
— Успокойся, Марк! — рявкнул старик, — Сядь!
Парень тут же послушно опустился на стул. Профессору тяжело было смотреть в перепуганные глаза парня. Он опустил взгляд, два раза глухо кашлянул и продолжил:
— Да, итоги войны оказались куда разрушительнее, чем сообщается во всеуслышание. Отлично понимаю, что цифра выживших тебя шокировала.
— Шокировала?! — вскричал парнишка, — Выжило менее одного процента от довоенной численности населения! Тут слово “шок” неуместно!
— Ты прав, — быстро согласился старик, — Но как не называй ситуацию, а она такова, как тебе было сегодня сообщено.
— Но люди?!
— А вот прочим об этом знать не полагается.
— Не полагается? А о том, что большую часть жителей изображают дроиды, людям тоже знать не полагается? Что, вообще, происходит?!
— А вот об этом уполномочен сообщить тебе я. Как ты знаешь, мутировавшие боевые вирусы мы победить пока не смогли.
— Да, но ведь очаги заражения надёжно изолированы.
— Увы! Как военные не стараются, но никакие кордоны заразу сдержать не могут.
— Что? — бледнея ещё сильнее, выдавил Марк.
— Вирусы идут в наступление. Или ты думаешь, что мы тут заперлись и днями и ночами ищем вакцины ради собственного тщеславия?
— Нет, но я думал…
— Марк! — профессор стукнул тщедушным кулачком по столу, — Ты талантливый вирусолог. От твоих усилий и от усилий всех нас зависит успех в этой борьбе. И спокойствие уцелевшего населения тут играет не последнюю роль. Надеюсь, в этом ты не сомневаешься? А сейчас тебе пора в лабораторию. Рабочий день начался три минуты назад.

***

Дверь с тихим шуршанием отворилась, и в кабинет шагнул полковник. Не говоря ни слова, он подошёл к столу и уселся напротив профессора. Сидящий за столом пожилой учёный так же молча посмотрел на вошедшего. Вид военного ему не нравился. Налитые кровью глаза, под которыми пролегли чудовищные тени, усилившийся синюшный оттенок кожи. Но кадровый вояка держался отлично. Он с видимым усилием разлепил губы и медленно произнёс:
— У меня плохие новости. Два дня назад было обнаружено проникновение вируса в шестнадцатый сектор.
— Что? — учёный поражённо откинулся в кресле, — Ведь этот район на приличном расстоянии от заражённых территорий.
— Теперь и он стал таковой. Уже погибло двести восемьдесят человек. На очереди ещё пять сотен, — полковник замолк, но сопение выдавало, что ему ещё есть что сказать.
— Я так понимаю, что ты пришёл сообщить не только об этом. Я прав? — уточнил профессор.
— Да. Среди заражённых младший брат твоего сотрудника.
— Марка? — старик охнул и схватился за сердце.
— Да.
— Какой штамм?
— Омега-78. Он сейчас в коме. Но его смерть лишь вопрос времени.
— Да… Поражение мозга. Бедняга Марк! И недели не прошло, как вы сообщили ему реальное положение вещей. А теперь ещё и это. Даже не знаю, как он сможет перенести…
— Именно поэтому я и пришёл. У парня слишком высокая эмоциональная чувствительность. Боюсь, он не сможет спокойно воспринять такие новости, — полковник хрустнул стиснутыми в замок пальцами.
— Абсолютно в этом уверен, — похоронным голосом сообщил учёный, — Я сам поговорю с ним. Постараюсь хоть как-то сгладить…

***

В это утро загоревшиеся светильники не смогли разбудить измученного профессора. Вчера по приказу руководства охрана сделала попытку выдворить из лаборатории проработавшего почти шестьдесят часов старика. Упрямец же не желал никого слушать и даже решил оказать сопротивление. Но после первого резкого движения обессиленный учёный рухнул без чувств. Примчавшаяся тут же медичка деловито прошлась портативным сканером по простёртому на полу пациенту, вкатила лошадиную дозу стимулятора и приказала тащить профессора в лазарет.

И вот теперь престарелый учёный с трудом разлепил веки. Он тут же опознал своё местоположение. Это его не удивило. Куда важнее было другое.
— Который час? Мне нужно в лабораторию.
— Знаешь что? Тебе бы лучше заткнуться! — и прошедшая войну немолодая женщина, не стесняясь в выражениях, тут же сообщила, что она думает по поводу такого трудоголизма.
— Мда, — прочавкал дед, — Томка, ты не меняешься.
— Ты тоже!
— Могу я, по крайней мере… — начал профессор.
— Не можешь! Я уже доложила о твоём состоянии. Директор дал добро на содержание тебя тут, сколько я посчитаю нужным. Точка!
— Но работа… — простонал старик.
— Подождёт. В противном случае будешь докладывать её результаты самому Господу Богу. Уяснил? А теперь лежи смирно. Да! — медичка звонко хлопнула себя по лбу, — Совсем забыла! Дочки твои звонили. Не дёргайся! Я всё рассказала о твоём поведении. Так что будь любезен, перезвони и успокой девчонок.

Врач сунула в руки пациента планшет и торопливо покинула одинокую палату. Профессор тяжело вздохнул и запустил коммуникационную программу. Старшая дочь отозвалась моментально. Её сердитое лицо тут же заполнило экран. Но ровный голос успокоил престарелого отца.
— Папа, ты когда-нибудь начнёшь себя беречь?
— Ох, Катюша… Прости, не было выхода.
— Не было? Тебя послушать, так у вас сплошь безвыходные ситуации и случаются.
— Ну, а что я ещё могу сказать, если так и есть?
Старик выдавил жалобную улыбку, от которой дочери захотелось разрыдаться. Но рано повзрослевшая Катерина сдержалась, она опустила глаза и тихо сообщила:
— Да, знаю я. Вот только если твоё сердце не выдержит, кто будет вести исследования?
— Кто-нибудь да будет. Ведь ты же понимаешь, что я работаю как раз для того, чтобы проблемы нашего поколения никогда не встали перед вашим.
— Как будто мы сможем жить беззаботно!
Девушка возмущённо фыркнула и на мгновение стала похожа на капризного ребёнка. Отцу ужасно захотелось погладить дочурку по волнам каштановых волос. Но она была далеко, а потому он с сожалением вернулся к разговору.
— Я этого не говорил. Перед каждым поколением встают свои задачи.
— А что ты решал в этот раз?
— У нас стряслась беда. Помнишь Марка?
— Парня из твоей лаборатории? Конечно!
— Месяц назад у него погиб младший брат.
— Как?
— Утечка вируса. Мозг было не спасти.
— О, Боже! И что Марк?
— Он выкрал экспериментальный препарат и попытался прорваться через кордоны к умирающему братишке. Наши не успели его остановить, и он попал под огонь автоматических турелей.
— Что? Значит, они оба… — пробормотала потрясённая девушка.
— Не совсем.
— Как так?
— Голова Марка уцелела. Мы провели пересадку его мозга в тело младшего брата. Генетически они близки, потому трансплантировали без проблем.
— Так чего ж ты тогда не спал ночами?
— Убивал следы вируса в подкорке. Он успел мутировать, а времени на перенастройку киберхирурга не было. Пришлось всё делать вручную.
— А как он сейчас себя чувствует?
Старик тут же переключился на другой канал, за несколько секунд пробежал глазами последние отчёты лаборатории и вернулся к разговору.
— Пока в коме. Но прогнозы хорошие. Увы, но потери памяти ему не избежать. Так что парню вновь придётся идти в школу. Вам с сестрой не нужен новый одноклассник?

***

Лёгкого касания руки было достаточно, чтобы Катя моментально проснулась. В комнате царила непроглядная тьма, но девочка моментально узнала разбудившую её сестру.
— Варька! Ты чего?
— Кать, — голос девушки был невыразимо печален, — Сходи завтра за меня в школу.
— Чего? Что ещё за бред! А за меня кто сходит?
— Скажем, что ты заболела.
— Это ещё зачем? Ага! Понятно! Годовая контрольная по алгебре! — тут же догадалась Катерина.
— Угу. А у тебя и так автомат. Кать, выручи!
— И не подумаю! У тебя своя голова есть. Вот и думай!
Но Варя неожиданно кинулась на сестру и зарыдала так, что старшая лишь оторопело смотрела на дрожащие плечи.
— Да, что же это такое?! Ну, перестань! Варька! Ну, как я за тебя пойду? Заметят ведь.
Варя с трудом подавила плачь и, не поднимая головы, прошептала:
— Никто не заметит. Нас только отец и различает. Мы же идентичные…
— Оно и видно, — грустно хмыкнула Катерина.
Она погладила сестру по макушке и со вздохом согласилась.

***

Но сыграть младшую сестру оказалось куда сложнее, чем Катя могла предположить. Обладавшая лёгким характером и весёлым нравом Варя дружила почти со всей школой. Подбегавшие то и дело подруги заводили разговоры о сотнях вещей, про которые старшая не имела и малейшего понятия. Учась с сестрой в одном классе, Катя никогда не обращала внимания на интересы Вари. Архивные и новые фильмы, совершенно неизвестные писатели, трудно выговариваемые музыкальные направления… Через пять минут от этой информационной мешанины у Катерины начала закипать голова. Когда же очередная подружка изумлённо вопросила о причинах её неразговорчивости, то девушка, недовольно буркнула:
— Всю ночь к алгебре готовилась.
Вышло это грубовато, но невероятно искренне. После чего, как по мановению волшебной палочки, от Катерины моментально отстали.

К её радости, контрольная была поставлена вторым уроком. Она быстро расправилась со всеми заданиями, сдала работу и выскочила из школы. Но не успела и шага сделать с крыльца, как её окликнул ломающийся мальчишеский голос:
— Постой!
Катя обернулась. Позади стоял Марк. Начавший учиться с ними только с осени парнишка, довольно быстро наверстал материал. Хотя ещё в начале лета, почти полностью утратив память после трансплантации мозга, не мог даже читать. О его проблеме в школе знали только дочери профессора. Но Марк с ними практически не общался. И вот теперь почему-то решил заговорить. Катерина спохватилась, состроила милую улыбку на Варин манер и мягко уточнила:
— Марк, ты что-то хотел?
— Ты куда так рано?
— Домой. Сестра заболела.
— А почему без маски? Прогноз что ли не слышала? Ожидается смена ветра на северо-восточный.
— Слышала, конечно. Но мне идти двести метров.
— Всё равно! Маску всегда нужно брать с собой, — наставительно указал парнишка.
Катерина хлопала глазами, пытаясь сообразить, что наиболее уместно будет сказать. Но Марк неожиданно предложил:
— Можно, тебя проводить? У меня есть запасная маска.
— Э… Конечно, — пробормотала сбитая с толку девушка.

Они вышли за ворота школьного двора. Катерина украдкой глянув на спутника, поразилась странно-напряжённому выражению лица. Она с ужасом начала догадываться, что Марк, по-видимому, запланировал на этот день важный разговор с Варей. “Чёрт! Вот только этого не хватало!” — тут же вспыхнуло в голове. Видимо, паника настолько явно отразилась на её лице, что Марк остановился как вкопанный, смущённо опустил лицо и срывающимся голосом пробормотал:
— Прости, пожалуйста!
— За что?
— Я хочу спросить… А где Варя?
Катя от удивления застыла с открытым ртом. И её вид смутил мальчишку ещё сильнее.
— Я никому не скажу. Клянусь! Только скажи, что с Варей.
До Катерины стало медленно доходить. Уже не скрываясь, усмехнулась, как делала только она, и по-простецки выложила:
— Она дома. Испугалась, что провалит алгебру. Вот я за неё и пошла.
Девушка хотела добавить, чтобы Марк сохранил их афёру в тайне. Но увидев, какой радостью заблестели глаза паренька, сообразила, что это уже лишнее.

***

Выслушав признание дочерей, профессор покачал головой и, осторожно подбирая слова, резюмировал:
— То, что вы пошли на обман — безусловно скверно. Но ваше признание искупает часть вины.
— Только часть? — подняла на отца заплаканные глаза Варя.
— Да. Только часть. Вам стоит признаться учителю и понести оставшуюся часть наказания. Обеим!
— Да, папа, — тихо согласилась Катя.
— Но ведь меня могут оставить на второй год! А Катьку… — Варя испуганно посмотрела на сестру, — А может… оставим как есть?

Отец долго молчал. Но когда девчонки уже решили, что родитель больше не желает с ними разговаривать, он ответил:
— Девочки мои, простите! Я не в праве ничего вам приказывать. Но знайте, что уступка злу в малом, даёт ему шанс победить в большом. Случившаяся с человечеством катастрофа показала это со всей жестокостью. Я уже стар. Недолго мне осталось. Потому скажу просто: делайте в жизни, что хотите. Но помните, что за ваш выбор вам придётся отвечать самим.

Услыхав это, Варя зарыдала и тут же побежала звонить учителю. Катерина глянула на захлопнувшуюся дверь и повернулась к отцу.
— А она выросла интересной. Недаром Марк втрескался в неё по уши.
— Да? Надо же… — пробормотал удивлённый отец.
— А как ты удивишься, если узнаешь, что и она к нему неравнодушна?
— Почему это я должен удивиться?
Катя хитро улыбнулась.
— Варя ведь не такая как я? Она — бионикл?
— С чего это ты взяла?! — поражённо воскликнул профессор.
— Мы слишком похожи внешне. Даже для близнецов. Она просто моя копия. А вот психические настройки у неё порой гуляют.
Но отец лишь покачал головой.
— Вы настоящие сёстры. Уж поверь мне, — он глянул на часы, — Господи! Второй час ночи! А ну, марш спать!

***

Лазарет тонул в свете ненавистных профессору ламп. И сейчас эти искусственные источники виделись старику мерзкими предзнаменованиями неизбежности. Он покачнулся на табурете, медленно прикрыл веки, но уйти от чудовищной реальности не мог. Рядом на лазаретной койке лежал утыканный датчиками полковник. Синева, заливающая лицо говорила, о скором наступлении неизбежного конца. Вояка сфокусировал глаза на друге, и отчаяние профессора ему совсем не понравилось. Слабеющей рукой он стащил с лица кислородную маску. К нему тут же кинулась медичка. Но профессор неожиданно выкинул преграждающую руку и резко заявил:
— Безусловный приказ! Тамара, покинь помещение!
Врач тут же вытянулась по струнке и строевым шагом вышла из палаты.
— Как ты с ней сурово, — просипел полковник.
— Она не должна нам мешать.
— Понимаю, — усмехнулся старый вояка, а затем добавил: — Прости, старина. Одного тебя бросаю…
— Это ты прости! За работой забыл, что ты тоже из последних сил держишься.
— Ничего. Твои биониклы получаются всё лучше и лучше. Они настоящие искусственные люди. Им никакие вирусы не страшны.
— Да уж.
— А какие ты им эмоции рисуешь… — полковник сделал несколько резких глотков кислорода и продолжил: — Центр восхищён, что ты смог привить им понимание чуткости, взаимовыручки, справедливости… Они могут размножаться, а теперь и любить! Ты снабдил их не эмуляцией, а реальными чувствами. Дочки твои — настоящее чудо! Да и Марк. И остальные…
— Надеюсь, он не узнает про мою выходку с братом? Ведь несчастный пацан не был ему никакой роднёй.
— Даже если и узнает, ему хватит человечности понять и простить.
— Ты и вправду так думаешь?
— Да. Ведь именно на нём у тебя наконец-то получилось реализовать безошибочную процедуру трансплантации мозга. А это для их цивилизации принципиально важно.
Профессор смотрел как друг судорожно хватает ртом кислород и задал давно мучающий вопрос:
— Ты веришь в будущее их мира?
— А как иначе? Больше ведь ничего нет, — полковник улыбнулся из последних сил, — Мы не спасли цивилизацию, но ты и твои соратники создали новую.
— Хотелось бы в это верить.
— Я это знаю. Знаю совершенно точно. Потому и ухожу с чистым сердцем. Пожалуйста не кляни себя. Ты сделал даже больше, чем возможно. Ты научил их жить… — едва слышно прошептал полковник.

Профессор несколько минут сидел застывшей статуей. Затем дрожащей рукой закрыл глаза друга. Он медленно поднял взгляд на ящик стационарного диагностера, отстегнул крышку панели прибора и сделал несколько щелчков тумблерами. На крохотном экране высветилось: “Психоматрица дроида выгружена. Выберите дальнейшую операцию с файлом”. Старик нажал “Отправка в центральный информаторий” и со стоном закончил:
— А ты, дружище, научил их умирать…