Борщ, цветочки и волшебство

1

– Доброе утро, Клементина Игоревна, – с натянутой улыбкой поздоровалась я, тщетно пытаясь просочиться мимо бдительной соседки к собственной двери. Нет, без пакетов я бы вполне смогла юркнуть в щель между стеной и монументальной фигурой почётной матери кубанского семейства, но громоздкие баулы с покупками туда ну никак бы не пролезли. Пришлось остановиться, ожидая удобного момента, и выслушивать привычную порцию нотаций.

– Доброе утро, Розочка, – с елейной улыбочкой молвило непреодолимое препятствие, оценивающим взглядом-рентгеном пройдясь от присыпанных снегом волос и нетронутого макияжем лица до пучка зелёного лука и французского багета, торчащих из тяжёлой сумки. Посторониться соседка и не подумала. Только цокнула многозначительно и кивнула на покупки. – К новогоднему столу, гляжу, закупилась?

– Да, – откликнулась я, с надеждой глядя на дверь за широкой спиной.

– Хорошая ты хозяйка, Розочка, – резюмировала Клементина Игоревна невесть с чего.

– Спасибо, – слегка насторожилась я – комплиментов от неё я за все семь лет знакомства не слышала ни разу, только бесконечные жалобы и нравоучения.

– Хозяйка-то ты хорошая, – повторила она с тяжелым вздохом, будто сообщала о смертельной болезни, – а вот мать – никудышная. Опять твои спать не давали – с самого утра вой подняли. Я звонила, стучалась – не открывают. Прислушалась, принюхалась, так ведь тянет чем-то из-за двери – то ли газом, то ли гарью... Уж подумала пожарных и аварийку вызывать, а тут ты возвращаешься. Не успела я позвонить. Но ты уж разберись со всем этим безобразием!

Я с трудом проглотила готовые сорваться с губ слова проклятия, на которые эта ведьма упорно напрашивалась восьмой год кряду, а ведь до такого опасного состояния благообразную фею ещё нужно умудриться довести – мы по природе своей только на светлое волшебство способны. Но Клементина Игоревна с этой задачей справлялась играючи. Жила она тремя этажами выше и даже не над нами, и умудрялась в порядке очереди изводить весь подъезд, оба соседних и даже пять квартир в доме напротив, окна которых бдительной пенсионерке чем-то не приглянулись. Пару-тройку раз объясняться с участковым, пожарными, сантехниками или службой дератизации приходилось каждому из «черного списка», но участь стать жертвой в канун нового года мне выдалась впервые. И ведь пробным, утренним визитом внимание соседки не ограничится, она до самого боя курантов не отстанет, умело портя настроение. Ну как же некстати!

– Извините за беспокойство, Клементина Игоревна, – насквозь фальшиво протянула я, подгадала удачный момент и проскользнула мимо, прижавшись к спасительной двери. – Девочки очень ждут праздника, вот и встали ни свет, ни заря, готовятся Деда Мороза встречать.

– Оно понятно, но ведь пахнет чем-то, – женщина повела мясистым носом, как собака-ищейка, унюхав след. Взгляд прищуренных глаз нацелился аккурат в район замочной скважины, которую я тотчас перекрыла воткнутым ключом. Изнутри на замке имелась защёлка-шторка как раз против таких вот особенно любопытных граждан, но мало ли – взгляд, слюна и голос Клементины Игоревны порой напоминали по свойствам серную кислоту, вдруг и металл способны прожечь.

– Я всё обязательно проверю, – клятвенно заверила я, не спеша открывать дверь. – И газ, и свет, и воду. Не беспокойтесь.

Соседка пожевала губами, попереминалась на месте пару минут, вздыхая о тяжести жизни героев труда, но в итоге отправилась восвояси, шаркая тапочками. Я внимательно прислушивалась к шагам и спокойно вздохнула, лишь расслышав скрип несмазанных петель и звук задвигаемой щеколды.

Ушла. Пронесло. Теперь можно с чистой совестью открыть дверь, не боясь стать причиной сердечного приступа или героиней статьи из жёлтой прессы, потому что в квартире за полтора часа моего отсутствия могло случиться всё, что угодно. Четыре несовершеннолетние феи, да на девяносто пяти квадратных метрах площади, способны на многое, особенно когда отец на работе, а впереди – самая волшебная ночь в году.

Порог я пересекала с опаской, оглядываясь по сторонам, но в прихожей было тихо. Не летали вокруг головы бабочки-переростки неоновой расцветки, не тыкались в пакеты карликовые единороги, да и полосатая ковровая дорожка послушно лежала на полу, а не левитировала где-то между комнатами, перевозя мягкие игрушки и сладости. Тишина и спокойствие озадачили сильнее, чем привычный бедлам. И немного пугали, как затишье перед бурей.

Я быстро разулась и, побросав пакеты, бросилась на поиски затаившихся детей.

В доме действительно пахло. Вот только не газом и не гарью, а розами. Младшенькая, Азалия, с тихим задорным смехом рисовала на обоях бутоны красным маркером и оживляла цветы касанием тонких пальчиков. Вся стена гостиной на уровне роста двухлетнего ребёнка пестрела разномастными кривоватыми розами неизвестного природе сорта. Наряженная ёлка на фоне этой цветочной поляны смотрелась несколько неуместно, но юную художницу этот факт ничуть не смущал. Я отобрала благоухающий моими духами маркер, взмахнула рукой, срезая со стеблей шипы, но портить шедевр детского творчества не стала – всё равно к вечеру развеется, как только дочка перестанет напитывать творение магией.

Средняя Ясмина красовалась в своей комнате перед зеркалом, экспериментируя с внешним видом, и моего возвращения даже не заметила. Семь лет, а всё туда же – вторую неделю мнит себя будущей звездой инстаграма, активно зондирует почву и готовит портфолио снимков для аккаунта. Да не простых, а модных сэлфи – у дочери калейдоскопом сменялся цвет распахнутых глаз, волосы, как по указке, меняли длину и степень завивки, а на пухлых губах застыло выражение «уточки». Телефон, зависший в воздухе, щёлкал, не переставая, сохраняя образ белокурой волшебницы с самого выгодного ракурса. Вот ведь как порой непредсказуемы гены – Ясмина пошла в прабабку-метаморфа по дедушкиной линии, почти с рождения мастерски владеет телекинезом, а силы фей даже зёрнышко прорастить не хватает, хотя внешность ей при этом досталась наша, феячья.