Все началось с одинокого пения, к которому постепенно присоединялись новые голоса, вливаясь в один мелодичный хор. Хор живо набирал силу, и вскоре его грустная мелодия окутала весь остров, навевая печаль и меланхолию. Я не понимал, о чем она, ведь песня состояла из непонятных и шипящих слов, но я запомнил эти слова с точностью до звука.
Пели зеленые гремлины.
Они заполонили улицы и куда-то дружно шагали, продолжая горестно напевать. Зеленые гремлины разрисовали свою шерсть белой краской, из-за чего казалось, будто их кости выступают поверх кожи. Их уши, ноздри и губы были пробиты острыми побрякушками, а на шее и хвосте красовались кольца и обручи, позвякивающие при ходьбе. У большинства за спиной висели большие, сшитые из линялой шерсти конверты. В одном из этих конвертов мне удалось рассмотреть обгоревшее тело.
“Сегодня будет траур, – объяснил пять-раз-Швепс, прежде чем мы расстались: – Зеленые отнесут трупы своих близких и друзей на один большой помост, а потом подожгут его. Черные не привыкли к такому и всю ночь будут следить за ними. Лучшее время, чтобы угнать корабль”.
«Горе» держали на стоянке переделанных кораблей у подножия Скайдла Борд, и рядом с могучими фрегатами черных гремлинов наспех сбитый самоход Бурошкура казался неуклюжим карликом. У стоянки дежурили двое сонных боевичков, топчущихся на морозе. Всего лишь двое – потому что никому не могло прийти в голову красть корабль сейчас, когда единственным теплым местом был скайдл Борд.
Никому, кроме нас.
Неожиданно в отдалении грохнул взрыв, и в небо устремились клубы черного дыма. Двое боевичков побежали к месту взрыва, поднимая тревогу. Бурошкур хмыкнул.
– Погнали, – покинул укрытие серый пират, когда боевички пропали из вида. Мы с Мышонком поспешили за ним. Миновав периметр, мы прокрались к «Горю» и шустро в него забрались. Бурошкур погрузил завернутую в теплое покрывало и мирно сопящую Ниро в корабль и, усевшись спереди, схватился за рычаг.
– Заклинило, – пропыхтел он.
Я и Мышонок попробовали крутить ручки на задних сиденьях, но не смогли сдвинуть их и на коготь. Бурошкур перегнулся через бортик и выругался:
– Сцепили, заразы, – он вылез и начал что-то отламывать от передних колес. Я спрыгнул, чтобы помочь, и увидел, что передние колеса были скручены железной цепью. Серый пират бил по цепи когтями и рвал ее лапами, но она не поддавалась.
– Можно же просто снять колесо, размотать цепь и поставить обратно, – предложил Мышонок.
– Башковитый? – буркнул Бурошкур, но внял совету младшего брата. Вскоре мы вновь залезли в «Горе» и уселись за ручки. На этот раз корабль послушно скрипнул и сдвинулся с места.
Сзади раздались гневные вопли. Оглянувшись, я увидел несущихся к нам вприпрыжку боевичков, грозно размахивающих двузубцами. Бурошкур оскалился, приналег на ведущий рычаг – и самоход пошел вперед. Мы с Мышонком тоже закрутили ручки, разгоняя «Горе» по холодной глади Белого моря. Не прошло и нескольких вздохов, как мы ушли в отрыв от проваливающихся в холодный пепел черных гремлинов.
– Они не снарядят погоню? – забеспокоился я. Мы планировали украсть корабль тихо и без шума, чтобы пропажу заметили как можно позже, но запланированный Бурошкуром отвлекающий маневр в виде взрыва все испортил. Я до сих пор не понимал, где серому пирату удалось раздобыть бомбу, а он не хотел об этом распространяться.
– У них своих забот по пасть, – хохотнул Бурошкур. Свобода и скорость привели его в хорошее расположение духа: – Куда держим курс, капитан?
– На Обсидиановый остров, пожалуйста, – попросил я.
– Надо командовать не «пожалуйста», а «смердящие шкуры»! – снисходительно поправил Бурошкур.
– Ага, брат знает, как капитанить! – подтвердил Мышонок.
– На Обсидиановый остров, смердящие шкуры, – неуверенно приказал я.
Бурошкур нахмурился.
– Ладно, как раньше говори, – после недолгих раздумий буркнул он.
Все сильней мы отдалялись от скайдла Борд, который издалека казался маленькой побрякушкой по сравнению с невообразимо огромной Мегастеной. Сейчас, когда пеплопад прекратился, ее ужасающие размеры поражали еще больше: она уходила высоко в небо и терялась где-то в бесконечной выси. Казалось, что у Мегастены вообще нет конца.
Лапы и спина заныли от нагрузки. Мы откроем Мегастену. Мы попадем на другую сторону и найдем теплый и сытный остров. Мы выживем.
– Зачем поперли розовую с собой? – поинтересовался Бурошкур, когда мы отъехали далеко от скайдла.
– Она умеет говорить в голове, – объяснил я. – Даже если ты очень далеко.
– О-о-о, – многозначительно заворчал серый пират.
– А долго ехать? – поинтересовался Мышонок.
– Три перехода, – сощурился Бурошкур. – Ух и пограбим черных! Ежели там что завалялось, понятное дело.
Отредактировано: 11.05.2017