Что было ,что будет , чем сердце успокоится .

Глава шестнадцатая.

- Бу -  бу - бу, - глухо словно в пустую бочку спорят о чем-то мужские голоса. Моя голова невыносимо болит и каждое " бу-бу" словно тяжелым камнем падает на лоб, виски и затылок. Перед глазами начинают кружиться отвратительные желтые штиблеты и это видение помогает мне вспомнить, что же произошло. Сомнений в том, что меня украли словно глупую овцу с подворья совсем не остается, когда в этом в невнятном переплетении мужских голосов я начинаю различать отдельные слова. Чутко прислушиваюсь стараясь не обращать на головную боль внимания. Слова начинают складываться в предложения, а предложения в фразы.

- Ты зачем так сильно сонной настойкой салфетку смочил, той дозой не только хрупкую девушку, а слона можно усыпить! - голос у мужчины раздраженный, требовательный.

- Эта хрупкая девушка не секунды не сомневаясь, отвертку Семенычу по самую рукоятку всадила. Если знала бы куда точно бить, так давно  уже поминальные пирожки съели, да водку за его  упокой выпили бы. Когда она из меня магию тянуть начала, я верите ли испугался... Ощущение такое , будто душу заживо клещами тащат... Запаниковал, вот и плеснул весь пузырек в тряпицу. Кто же знал,что у этой Златы такая странная реакция на сонное зелье будет! - голос невидимого мне мужчины звучит извиняюще и смущенно.  

Я стараюсь не дышать, сердце колотится так сильно, что опасаюсь как бы его бешенный бег не услышали незнакомцы, что откровенничать решили словно я умерла.

Послышался скрип половиц, словно кто-то нервно прохаживаться принялся туда и обратно. Затем скрип стула. И в помещении повисла тишина.

Затем смутно знакомый голос произнес:

- Это, еще один довод того, что нам повезло несказанно. Барышня смела и решительна. Она идеально подходит для подготовки. А я вместо того что-бы ценного агента начинать учить, по вашей милости вот уже десять дней вынужден у ее кровати сидеть,   беспокоясь придет ли она в сознание. А на меня между прочим сам император давит!

- Виноват, господин полковник ! - в основательном басе второго собеседника теперь появились сожалеющие нотки.

- Виноват, виноват, а что это меняет? - раздраженно ответил ему неведомый мне полковник.

Затем раздались шаги, натужно скрипнула и сразу же громко хлопнула дверь. В помещении стало тихо. Вот только, что это за помещение в котором я уже десять дней куклой бесчувственной лежу?

Осторожно открыла  глаза и тут же поспешно их закрыла. Яркий свет заливающий комнату из огромного окна напротив ослепил меня, разноцветные пятна закружились в вальсе вызывая тошноту. В голове застряла только одна фраза " десять дней, десять дней." Значит десять дней Лиля не находит себе места, десять дней   дети меня не видят, а я тут прохлаждаюсь! Понять бы где нахожусь, да что от меня господам военным нужно... Собираюсь с силами и распахиваю глаза, на тошноту внимания не обращаю.

Белые стены, высокий белый потолок, белый свет слепящим потоком льется сквозь белые шторы. Да, тут сплошное белое царство... Набрав побольше воздуха я пробую позвать кого - либо. Удается мне это не с первой попытки.

- Эй, ау, люд-и-и-и-и ! - голос хрипит и дребезжит словно старый тарантас.

Отдышавшись я хочу повторить попытку . Но высокая, белая дверь отворяется и в комнату рыхлым колобком закатывается молодая женщина. Она одета в фартук, на его снежной белезне особенно ярко смотрится кроваво-красный крест. Маленькие, пухлые ручки в радостном жесте взмывают вверх. Голубые глаза смотрят так, будто увидели самого дорогого ей человека. Розовые бантики губ улыбаются торжествующе.

- Очнулись, барышня! Побегу обрадую начальство! - женщина еще раз смешно машет руками и развернувшись прытко убегает  радовать неведомое мне начальство.