Что было ,что будет , чем сердце успокоится .

Глава двадцать четвертая.

Клим.

Я не мог оторвать взгляда от тонких, женских пальчиков которые быстро и ловко поставили своенравную запонку на манжет моей рубашки. Эти маленькие штучки раздражали меня, всегда норовя выскользнуть из рук. Да и не привык я к подобным излишествам в мужской одежде.

Хотя моя ночная партнерша и шептала мне на ухо, что мужчина застегивающий и расстегивающий запонки на белой рубашке всегда выглядит очень сексуально, я предпочел поскорей покинуть место ночных утех, пока горячая вдовушка почивала.

Это вчера на пьяную голову, графиня Вивьен Нетли, показалась мне олицетворением женской, зрелой красоты. Надо отдать ей должное, она была и олицетворением жаркого разврата. Ночка выдалась бурной, знойной и горячей словно раскаленная похоть. Лишь к утру уставший, выжатый жадной вдовушкой словно лимон, я забылся недолгим сном.

Проснувшись увидел рядом с собой похрапывающую, чужую бабу, от вчерашнего очарования в ней ничего не осталось. Да мне и не нужно ничего уже было, поэтому поспешил побыстрей исчезнуть, запонки и в коридоре одеть можно.

Не ожидал, что в такую рань еще кому то не спится. Стоял смотрел на девичьи пальчики и взгляда не мог оторвать от почти незаметного, косого шрамика чуть ниже большого пальца на левой руке у непрошенной помощницы. Шрамик таким знакомым был. У меня самого почти на том же месте похожий имелся...

Когда-то пятнадцатилетняя, любимая девчонка, Злата Червоная, начитавшись романов предложила мне скрепить чувства и любовь крепкую, кровью нашей навеки. Я хоть и старше ее был почти на три года, но этой выдумке детской поддался. Острым ножом мы по очереди руки порезали и кровь нашу смешали. Тогда первый раз поцеловались. До сих пор помню как кружилась голова от счастья, как казалось, что кровь в венах в мягкий, сладкий мед превратилась. Боли от пореза совсем не было. Хотелось лишь что-бы длился этот миг вечно.

Когда этот шрамик на руке незнакомки заметил, едва удержался от того что бы имя " Злата" не произнести. Посмотрел вслед быстро удаляющейся от меня девушке, и понять не мог, может я сплю до сих пор? Нет, ну бред же полнейший, не может она быть Златой! Волосы медно-золотые и в бедрах пошире будет... Хотя рост вроде бы такой же, как и у Златы был...

- Мы с вами встречались раньше? - непроизвольно вырвалось у меня.

Незнакомка только шаг ускорила и рыжей гривой волос тряхнула.

- Это вряд  ли! - бросила на ходу скрываясь за поворотом.

Прислушался к голосу замирая. Хриплый, резкий он совсем на мягкие, Златкины, переливы не походил. Злата всегда разговаривала словно реченька журчала. Тряхнул головой дурман прогоняя. Ведь успокоиться мне давно уже надо. Нет на этом свете моей, Златки!

Долго плутал в бесконечных коридорах, переходах и залах пока до своей комнаты добрался. Зачем люди себе такие жилища строят? Жить в таком музее наверное не уютно и хлопотно.Мне замок герцога Эндрианского напоминает огромный, дорогой ларец доверху набитый картинами, скульптурами и старыми рыцарскими доспехами. Хотя возможно сам хозяин себя вполне уютно в этом музее чувствует.

Добравшись до своей комнаты не раздеваясь с наслаждением растянулся на гладком атласе цветного покрывала. Из головы все не шел образ рыжегривой незнакомки, который почему-то плотно сплетался с образом черноволосой Златы.

Вспомнилась мне наша последняя встреча в кондитерской. Я так радовался, что возможно сумею, Златкино прощение заслужить. Но появилась эта дура - Дерюжинская и все испортила! Мне бы за Златой вслед тогда броситься, возможно с ней ничего бы плохого не случилось. Не исчезла бы она,не растаяла мечтой недосягаемой...

Но, Дерюжинская в меня мертвой хваткой вцепилась, визжала детей и нянек пугая, что не отпустит меня, что любит. Будто мне любовь ее нужна была! Повода для такой сцены я ей не давал никогда. Поцеловались один раз, так сама девица проявила тогда напор сокрушительный.

Я после того случая в кондитерской, Ольгу Дерюжинскую прямо бояться начал. Избегал ее всячески. Когда первый артефакт для авиолетака изобрел, то деньги брать у ее отца категорически отказался, понимая, что попаду в такую ловушку из которой потом не выбраться.

Долго думал и обратился к Федору Грушевскому. Мы к тому времени довольно часто уже общались. Лилия Львовна, вдруг ни с того , ни с сего, после исчезновения Златы, сама меня нашла и с детьми видиться предложила. Конечно же я рад был безмерно. Мои близнецы сейчас самая большая любовь для меня.

Когда я компаньоном, Федора Грушевского стал, то он предложил мне в его особняке поселиться. Сдружились мы с ним. Таких честных и добрых людей, как Грушевский редко встретить можно.

С Лилией Львовной, поначалу отношения прохладные были. Я ей простить не мог того развода с Златой. Ясно ведь было, что это она постаралась что-бы мои дети другую фамилию носили.

Ну, а она меня простить не могла за ту сильнейшую боль, что я по своей глупости, любимой Златке доставил. Помирили нас Ксюша с Ильюшей. Я видел как Лилия Львовна трясется над ними словно над своими собственными детьми. А она надеюсь оценила мою любовь и преданность к близнецам и мое  неподдельное горе от потери Златы.

Дела наши так стремительно развиваться начали, что и года не прошло как мы с Федором Грушевским уже являлись почти монополистами в производстве авиолетаков. Идея которая раньше казалась блажью, игрушкой для богатых людей любящих пощекотать свои нервы, оказалась настолько востребованной, что в скором времени ею пристально заинтересовалось военное ведомство. Вот тогда то и пошли правительственное финансирование и крупные заказы. Все оказалось настолько серьезным, что я и опомниться не успел как стал очень богатым, успешным и знаменитым.

Конечно для этого мне и Федору Грушевскому пришлось работать с раннего утра до поздней ночи. Развлекаться и заводить с кем то отношения у меня не было времени, сил и желания. Лиля все это видела и перестала относиться ко мне, как к бабнику и ловеласу. Да я таким никогда и не являлся.. В моем сердце одна Златка, всегда была.