Что было ,что будет , чем сердце успокоится .

Глава двадцать седьмая.

Приподнявшись и опираясь на локоть я рассматривала лежащего рядом мужчину. Невольно хмурилась разглядывая его лицо. Хмурилась от того, что почему-то с Климом сравнивала. Как же меня это злило сейчас. Когда же ты, Клим совсем из моих мыслей исчезнешь? Да, герцог далеко не красавец, вот нос набок немного свернут, волосы выгорели и торчат колючками как у ежика. Светло-серые какие то, жесткие. На фоне загорелой кожи смотрятся чуждыми, несуразными. По бокам высокого лба совсем редкие. Это, что у Эндрианского залысинки намечаются? Подбородок зато волевой, квадратный и ямочка на нем не смотрится милой. Скорее всего угрожающая какая то ямочка... Губы... Ну, губы у него хоть и узкие но рисунок четкий, красивый. А как они умеют целовать, эти губы... От воспоминаний меня захлестнуло горячей волной и голова немного закружилась.

Протянула руку и легонько провела пальцем по четкому контуру губ. Герцог дышал спокойно, расслабленно, даже короткие, выгоревшие ресницы не дрогнули, не затрепетали. Но через секунду мое запястье крепко сжимали сильные пальцы, а глаза цвета серой, холодной ртути смотрели подозрительно.

- Я не люблю когда, во время сна ко мне прикасаются, Мари! - голос уже не обволакивает шелком,не рокочет соблазняющим шепотом.

Обидно стало, ведь не прошло и нескольких часов после наших безумств и страсти такой всепоглощающей, что у меня напрочь ум отшибло, Да какой там ум! Я себя не помнила, ощущала лишь его тело, его губы, его плоть.

Постаралась взять себя в руки, тряхнула рыжими кудрями, улыбнулась герцогу холодно, вызывающе. "Какие могут быть обиды, Златка? Уж,не думаешь ли ты, что богатый засранец избалованный женским вниманием, влюбился в рыжию певичку Мари? Ты всего лишь его типаж, всего лишь рыжеволосая кукла. Да и тебе любовь Эндрианского не нужна, так работа он твоя, задание еще не до конца выполненное."- мысленно одернула я себя, пытаясь успокоиться. Но умом все понимала, а сердце глупенькое заныло, затрепетало. Да, кто же его слушать сейчас будет, сердце это бестолковое и безрассудное?

- А, что твоя Светлость боится покушения на свою бесценную жизнь? - после такой страстной близости, язык у меня не повернулся герцога на "вы" назвать.

Эндрианский это заметил и недовольно скривился,но лишь на мгновенье. Сильные пальцы уже поглаживали мое запястье, а затем медленно поднимались выше.

- Нет, Мари за свою бесценную жизнь я не переживаю. Меня убить не так то и легко. Знаешь кристал может погубить только злато, - он усмехнулся не весело и облизнул губы. - Ты же, Мари на злато лишь цветом волос претендуешь.

Мне стоило не малых усилий что бы герцогу пощечину не припечатать. Но опомнившись, я мысленно рассмеялась. " Ах, как же ты ошибаешся милый герцог, как ошибаешься!"

Затем мне не до смеха стало, опять плавилась и стонала в умелых и сильных руках. Но в этот раз наверное от злости на Эндрианского, я так сильно голову не теряла и постаралась и спину ему расцарапать до крови и губу прокусить. Это была месть. Глупая и возможно играющая совсем в другую сторону, но месть.

Когда я собиралась под неотрывным взглядом Кристалла Эндрианского, то все силы приложила что бы не смущаться, голову держала высоко, а спину прямо. Не торопясь завязала на бант тесемки кружевного фартука, заправила под белые рюши чепца рыжие локоны. Без улыбки, пристально глянула на лежащего в складках шелка помятых простыней мужчину. В голове билась пойманной птичкой одна единственная мысль - "Ну и что дальше, Златка? Чего ты добилась сейчас? Герцог получил, что хотел, а ты ни на шаг ни приблизилась к своей цели. Хотя ты тоже получила. И серце разбитое, глупое получила и удовольствие получила... Ладно у меня есть еще день в запасе, возможно еще удача и перейдет на мою сторону. Завтра в программе праздника состязание авиолетов значится. Посмотрим как все повернется..."

Увлеченная своими раздумьями я не заметила, как Эндрианский одетый лишь в брюки и небрежно накинутую рубашку тихо подошел ко мне. Босые ноги смешно смотрелись на белом, пушистом ковре. Смулый, загорелый до шоколадного цвета живот был поджар, а мышцы на открытой, безволосой груди сплетали тугой, пружинистый рисунок. Мужчина взял меня за руку и нежно поцеловал.

- Мари, я завтра выступаю на своем авиалете, хочу показать гостям и этому знаменитому Климу Соколу, что со мной ему не тягаться. Надеюсь, что ты будешь болеть за меня? - голос опять обволакивал, убаюкивая мою обиду и злость.

Но, теперь меня было не так просто провести. Пусть Эндрианский свято верит в свою неотразимость, пусть играет с рыжей певичкой Мари, но я то знаю, кем являюсь на самом деле. Я то знаю, что только Злата победит Кристалла. Я знаю, он - нет!

Улыбнулась ласково, сама потянулась к  четко очерченным губам. Поцелуй затянулся. Вот уже и руки герцога пытаются опять развязать бант фартука. Убрала с трудом с моей талии его настырные, вездесущие руки.

- За тебя, твоя Светлость, невеста страдать будет, а я так уж и быть за бедного как его там... Ах, кажется Клима Сокола, попереживаю!

Увернулась от следующего поцелуя и дверь толкнула. Очень боялась, что она закрыта окажется. Но дверь не подвела, открылась бесшумно,  легко выпуская меня на свободу.