День рождения

Юная Лея подрастала, и Вейдер в ней души не чаял. Цвет глаз у неё был папин — голубой с легким оттенком стального блеска, а каштановые вьющиеся волосы до пояса — мамины.

Маленькая куколка, всегда красиво одетая, появлялась в сопровождении серьезной охраны и всегда с Вейдером.
Он растил и воспитывал дочь сам, основываясь на личных принципах и не позволяя внешним обстоятельствам препятствовать мирному существованию ребенка. О войне было запрещено говорить всем в её присутствии. Татуинец был избирателен в выборе окружения дочери, пресекая любое несанкционированное вмешательство со стороны. Это касалось сенаторов, которым было любо побыть в обществе маленькой леди и послушать её сказки, которые, как они полагали, ребенок сочинял сам. Охрана девочки чётко соблюдала разного рода контакты, будучи в состоянии сканировать внешний фон любого, кто появлялся в поле зрения Леи. Тёмные гвардейцы были приставлены к малышке личной охраной, с таким же почётом и достоинством оберегая жизнь и безопасность юной Скайуокер, как и жизнь самого Владыки Сидиуса.

На пятилетие Император подарил малышке не совсем понятную ей вещь, куб, и сказал, что однажды она его сможет открыть и узнать о тайне, которая в нем была скрыта. Лея покрутила его в руках. Куб был похож на какую-то головоломку, только фрагменты не двигались.

«Наверное, он сломан», — подумала она, но всё равно из вежливости поблагодарила дядю за подарок. Правда, на том странные преподнесения закончились. Торжественный зал заполнили красивые механические куклы, игрушки, цветы, сладкие подарки. В день своего рождения Лее разрешалось всё, даже есть торт руками. Вейдер с умилением наблюдал за дочерью, не вмешиваясь в процесс, когда она решила накормить им всех, кто присутствовал на праздновании её маленького юбилея.
Пятилетняя, еще не взрослая, но уже с осмысленным взглядом, Лея любила и вести себя соответственно, лишний раз подчёркивая свою самостоятельность в глазах взрослых, что окружали ее.

Она отрезала пластмассовым ножом кусочки торта, кладя их на разноцветные тарелочки, и разносила гостям, которые с благодарностью принимали от неё угощение. Маленькая хозяюшка обошла абсолютно всех в большом зале, протянув кусочек даже тёмному гвардейцу, стоявшему у выхода. Охранник поколебался, но с «разрешения» Владыки, присутствующего здесь же, встал на одно колено, чтобы быть почти одного роста с маленькой госпожой, и взял тарелку. Лея заулыбалась, как ясное солнышко, и раздала остатки другим охранникам, которых здесь было полно.

— Иди сюда, сорванец! — Вейдер подхватил дочь на руки, когда она водила пальцем по тарелке, на которой еще недавно был кусочек торта. — А себе ты не оставила?
— М-м, я не хочу, — слукавила она, успевая слизать сладость с пальца и пачкая им оборки своего платья.

— Врунишка. Попробуешь мой кусочек?

Вейдер подошел к столу, на котором было много всяких пирожных, и протянул руку к своей тарелке, которую ранее преподнесла ему дочка. Сковырнул ложкой кусочек и поднес к её рту.

— За папу, — Вейдер с удовольствием подметил, что «за папу» Лея безропотно съедала даже каши, от которых всегда воротила нос. А когда болела, горькие пилюли «за папу» пропадали за пару секунд.

— За дядю, — второй кусочек был съеден неохотно.
«За дядю» Лея не особо рвалась съедать что-то вне зависимости от того, какое оно было — вкусное или невкусное. Хотя дядя Сидиус был очень внимателен к девочке и дарил ей всё, что она у него просила.

— За…
— Ты сам его съешь, это я ведь тебе его дала, папа, — отвернулась от третьего предложенного кусочка Лея, глядя с укором на отца.
— Хорошо, — кивнул он и отправил третий кусочек себе в рот, довольно жмурясь, чем вызвал у Леи желание продолжить церемонию поедания торта. Два кусочка себе, один — папе. Всё справедливо. Ведь день рождения у неё.
Пожалуй, такой трюк мог проделывать только Вейдер. С дядей было всё иначе. Императору Лея не поддавалась и не воспринимала никакие уговоры. Даже подкуп игрушками с ней не проходил. Лея иной раз становилась невыносимой упрямицей.

Кусочек, который был очень вкусный, быстро закончился, и Вейдер заметил сожаление в глазах дочери. Но Лея не сказала ни слова о том, что хочет добавки. Вместо этого она обвела взглядом всех присутствующих, подмечая, что её дядя свой кусочек не съел и увлеченно разговаривал с каким-то мужчиной в форме. Кстати, и он тоже к куску торта не притронулся. Теперь перед Леей стояла задачка: как выпросить то, что было отдано добровольно?

— Пап. — Лея явно придумала хитрый план.

— М? — Вейдер сделал вид, что совершенно не в курсе, что Лее очень хочется те кусочки тоже. Он её мысли не просто читал: он знал все её ходы и действия наперёд, но постоянно подыгрывал, как и сейчас.

— А если я скажу дяде, что ему вредно есть торт, он не сильно расстроится? — Сейчас Лея была похожа на мышонка, который очень хочет вот тот сыр в мышеловке и сделает все, чтобы взять его без «боя».
— А почему ему вредно его есть? — улыбался от уха до уха Вейдер.
— Ну… он с него потолстеет, он сам говорил, что сладкое не любит, — размышляла Лея вполголоса, а Вейдер тем временем мысленно уже связался с мастером, чтобы тот презентовал Лее кусок торта, а то хозяйка праздника, кажется, из-за своей щедрости сама осталась голодной.
«Конечно, мой друг!» — кивнул Император, что-то шепнув собеседнику, но так, чтобы Лея ничего не заподозрила.

К великой радости малышки, оба мужчины с просьбой съесть за них сладкий подарок сильно извинялись, отдавая Лее тарелочки с кусочками торта. Та и забыла, что обычно она разыгрывала сценку печали из-за того, что гостям не понравилось угощение. Впрочем, третий кусок торта был явно лишним, и Лея, вздыхая, что, кажется, наелась на всю жизнь вперед, снова перекочевала на руки к отцу, аргументируя это тем, что с его высоты видно всех. Это правда. Малышка ростом была папе по колено, и Вейдеру было гораздо проще носить её на руках, чем искать между столов, стульев и гостей. Да и Верховный главнокомандующий с ребенком на руках не вызывал страха у тех, кто был приглашен.