Голод

Голод

Это было в небольшом порту, обустроенном, как еще один жилой квартал. Несколько старых барж и сухогрузов проживали свою пенсию в высушенных доках. Они уже давно превратились в общежития и склады. Вокруг ржавых громадин раскинулись множество мостков, по которым серыми тенями ходили люди. Большинство даже не занимались ничем конкретным. Просто старательно имитировали самодостаточное существование.

Никто не смотрел вниз, на вечно мокрый песок. Туда, где в бочажках еще оставалась грязная вода, отражающая монотонных небо и людей. Но не из-за страха увидеть в отражении истинное запустение современного мира. А из-за тел, что песок хранил в себе.

Множество тех, кто не справился с условиями нынешней жизни, были скинуты здесь и списаны со счетов мирового порядка. Потеряв свои цвета, они превращались в песочные скульптуры, словно бы отражая всей композицией истинный облик мира 3113 года. Город не умирал. Но он никогда не был «живым».

Из помутневших от копоти окон старой полупустой кантины вся эта картина выглядела еще печальней. Хотя несколько сидевших в ней постояльцев все равно не пылали охотой разглядывать улицы, с которых сюда сбегали бродяги в поисках более светлой истины на дне стаканов с виски.

Все те же невзрачные тени людей просиживали в темном помещении под легкий назойливый шум механизмов и шестеренок. Шум старого котла разбавлялся только равномерным гулом пара, поднимающегося из трубы в углу. Белая струя живительного для всех механизмов воздуха прокручивала с десяток маленьких мельниц и рычажков – настоящий музыкальный оркестр старой таверны, играющий постоянный ритм ее сердца.

Из всех одиночек за столиками, кто прислушивался к поющему пульсу заведения, выделялись лишь двое путников, сидящих ближе всего к окну. Один из них - в кожаном красном плаще и круглых очках, хитро сверкающих из-под коротко остриженных волос, лениво откинулся на спинку кресла, всем видом выражая спокойствие с толикой скуки. На столе перед ним было пусто.

Другой же, наоборот, суетливый худощавый журналист, замотанный в песочного цвета пальто и толстый шарф, согнувшись сидел над писательским планшетом. Хитроумная доска, к которой крепились большая кипа бумаг, место для пера и чернильница, освещалась скромным светом приделанной к краю планшета лампочки.

Что-то старательно выводя старым пером на свежей бумаге, журналист лишь изредка протягивал руку за стоящим рядом стаканом с водой. Но вскоре перо его замерло на месте, как раз тогда, когда механический оркестр таверны закончил очередной выступление и приготовился к следующему в бесконечной очереди циклу.

- И так, - оживился писатель, поднимая взгляд на собеседника, - на чем мы остановились? Кажется на том, что вы…

- Нет-нет. – Мужчина в красном плаще неуклюже улыбнулся, жестом повелевая журналисту умолкнуть. – Мы остановились на том, что вы - невесть откуда взявшийся студент, непонятно каким образом оказались в городе почти на военном фронте Стали. И с чего-то взяли, что я буду вам что-то объяснять.

- Ой. Простите. Я понимаю, это проверка, да? – парень неуверенно заерзал на стуле. – Я не просто студент. Я – журналист. Моя цель – донести до нужных людей нужную истину. А вы, кто явно не похож на солдата, пытайтесь уйти из безопасных городов на юг, где все, что вы знайте – а я уверен, знайте вы не мало – ничего не стоит. Я не препятствую вашему, так сказать, побегу. Я и так довольно долгое время искал вас, поэтому знаю уже достаточно о ваших… мотивах и целях. И уверен, что вы вовсе не пожалеете, если то, что вам известно, поможет покончить с несколькими тайнами. Нет, не так. Скажем, поможет нужным людям?

Странник в плаще улыбнулся. Его взгляд задумчиво устремился в окно. Какое-то время тишина за столом подражала общей атмосфере в зале таверны, пока, наконец, внимание ученого вновь не вернулось к журналисту.

- Скажите, вы знайте, что такое голод? – странник начал издалека, а писатель тут же начал что-то записывать, словно в коротком вопросе услышал десяток интересных истин. – Это очень широкое понятие. И в каком бы свете его не рассмотреть, всегда кто-то от него страдает. Я провел достаточно времени в самых различных кругах и знаю достаточно. Вы правы. Я нажил себе немало врагов, но больше меня тревожит тот факт, что никто так и не узнает, за что я могу погибнуть. Так что, да. Вы – мой ключ к самой главной победе. Что ж, хотя бы с этим вопросом мы разобрались. А теперь я начну…

Рассказчик достал дряхлую сигарету и нелепую зажигалку. После первой вспышки, заставившей сухое скопление никотина вспыхнуть, словно старое дерево от удара молнии, мужчина расслабился, и выпустил перед собой струю дыма. Возможно, сейчас он ощутил себя неким очень важным существом, знакомым с мирозданием, а может просто упивался общим стилем и эффектностью каждого движения. Все равно, в глазах немало знающего студента все это выглядело достаточно впечатляюще.

- …Посмотрите на наш мир. Паровые технологии, нелепые механизмы, бесконечная погоня за водой и энергией. Мир умирает. А возможно умер уже давно, и тогда люди в нем – всего лишь жалкая органическая мутация, которая не влияет ровным счетом ни на что. А ведь пятьсот лет назад было совсем не так. Тогда мир еще был живым. Когда погибли все космические пути сообщения, мы остались одни. Наедине с жаждой выжить любой ценой. У нас оставалась нефть, газ, высокие технологии, много воды и лесов. В горах своего времени ждали драгоценные руды и жилы, а миром продолжали править политика и экономика. Как раз тогда, пока мы были уверены, что все наладится, все начало рушиться. В 2650 году кончились запасы нефти, которые в свое время стягивали несколько наций в войне за обладание собой. После 2700 обнаружилось, что на планете почти не осталось запасов природного газа. А уже в 2750, к тому времени, когда люди готовы были умирать даже за воду, исчез и уголь, отмыться от которого было не так-то просто. Казалось, мы были обречены. И тут упавшие на землю космические машины и их оборудование открыли человечеству Элемент Земли. Загадочную энергию из недр планеты, способную обернуться в любой ресурс по нашему желанию.